Хабрахабр после учёбы, работы, ещё раз работы, ещё... Короче, хабрахабр - зло Ну не удержалась... Персонажи в голове и собственные мечты хором требуют повесить на стенку и подписать "зачем работаешь" варнинг, картинки. Да, со мной тоже такое бывает! Гулять так гулять Синтезаааатор!!!! Подсвеееетка!!! Угловая комната со стеклянными стенами - моя персональная манечка. Нет, серьёзно, если я когда-нибудь смогу себе позволить собственный дом - это будет не коттедж за городом, как бы я ни любила зелень, а именно квартира где-нибудь повыше и с застеклённым кабинетом.
Я как подумаю, что тысячи и миллионы людей вот так всю жизнь мучаются - встают в совершенно неподходящее для себя время, после пяти-шести (и это если повезёт) часов сна, да ещё и на абсолютно нелюбимую этак в половине случаев работу... Логики в этом нет никакой - ни философско-гуманистической, ни экономико-прагматической. О каком счастье или продуктивности может идти речь, когда все силы направлены на то, чтобы удержать глаза открытыми и при этом не поубивать окружающих за то, что они мешают спать стоя?.. Так что нет ничего странного, что крупные IT-компании, вроде тех же Гугла и Яндекса, для большей части своего штата допускают вольный режим. Эффективно работает тот, кому это по душе - вот и повышают эффективность коллектива всеми доступными методами. И действует же. Наверное, похожие изменения нужны и всей остальной консерватории тоже. Вот только для многих рабочих специальностей это довольно тяжело реализовать. В любом случае, я и офис - не дай боже. Фриланс, фриланс и ещё раз фриланс.
Вечные вопросы: что? где? когда? Ещё вечные - и мои любимые: как? почему? зачем? Кое-где встречаются также: кто виноват? что делать? сколько стоит? Но эти вопросы я за вечные не признаю. Они лишены объективной, не антропоцентричной ценности. Есть ещё один жуткий лично для меня вопрос, который, по-моему, тоже достоин называться вечным: почему бы и нет?
аааааыыыыы Треплемся с матерью на социально-философские темы. Наконец, она замечает: - Я, конечно, понимаю, что ты завтра халтуришь, но... Я: - Тю, так спи. Она: - Так я команды жду... ЗАНАВЕС
Чудное, великолепное в своей красноречивости замечание заказчика: "...излишней правдивости не надо". Излишней правдивости - вот же выраженьице *** Не далее как месяц назад объясняла старой подруге, творческой личности, которой категорически "не пошла" копирайтерская деятельность, почему её статьи к копирайту не относились никаким боком. Она выразилась так: "не могу, морально не могу - мысли свои продавать". На что я заметила, что продать мысли у неё и не получится - просто не купят. Заказчикам-то в массе своей мысли нахрен не нужны. Впрочем, они вообще мало кому нужны. *** Unreal. Вот иногда бывает - всё хорошо: и мелодика, и вокал, и тексты ничего так, и стиль, что говорится, "мой"... А не цепляет. И дико обидно - ведь неплохо же сделано... Но искры не хватает. Не в огненном смысле, а в "каменном", что ли - той искры, которая в глубине кварцевых кристаллов. Подвижной капли света в толще прозрачного статичного материала. Но всё равно неплохо) *** Это эффект просмотра по сериям, или новый сезон КМ в самом деле сильно много фансервисом приправлен?.. В смысле, я, конечно, не против, но... Гмм. Куда? Зачем?! Лолшто, в конце концов?)) И, по ходу, сценаристы плавно забыли про "эффект Рида" с детьми и собаками. *** Мне кажется, или полугодовая субдепрессия схлынула?.. Уже пару раз мерещилось, но не закреплялось. А хотелось бы. У меня большие планы на бодрую и миролюбивую (в смысле, мир любящую) себя. ...Хочется писать, сыпать безумными идеями и тормошить умных людей.
РСИЯ закончился, ФБ закончилась, пора двигаться дальше) Трейлер на СК на СК моего производства: Тексты на ФБ - опять же, мои. Оба - PG-13, джено-юсто-недослеш. Выкладывались из-под соавторского логина Naja Dani (мы честно собирались юзать его на ФБ активнее, но у Ари были другие команды, у меня - реал... в общем, активное юзанье - в следующей серии ):
Ремонт, 937 слов Название: Ремонт Персонажи: Сефирот, Зак, Клауд Категория: джен Жанр: юмор, флафф, юст Рейтинг: от G до PG-13 Краткое содержание: И из затянувшейся миссии на Айсикле можно извлечь пользу.
От старых машин пахнет мазутом и холодом. Каждый раз, заходя в гараж, Клауд минут пять чихает из-за этого запаха. — Опаздываешь, Спайки, — Зак, улыбаясь от уха до уха, приветственно машет увесистым гаечным ключом. — Стекло не разбей, — раздаётся сзади, и Клауд автоматически вытягивается в струнку. Генерал выходит из-за его спины, в руках у него — полуразобранная гусеница снегохода. Клауд бы такую даже не поднял. — Добрый день, кадет. Клауд отдаёт честь: — Добрый день, генерал... — Вольно, — отмахивается Сефирот. — Присоединяйтесь. Кажется, Фэйру моя помощь только мешает. Зак ухмыляется: — Ещё бы, ты же всё время тянешься к моим отвёрткам. — Очень надо, — с лёгким возмущением — Клауд знает, что это в шутку, — отзывается генерал. Зак и Сефирот так и переругиваются вполголоса, пока он, стараясь двигаться бесшумно, переодевается в рабочую одежду. Холод Айсикла пробирается даже сюда, в более-менее теплоизолированный гараж, и кожа успевает покрыться мурашками. Но Клауд не обращает внимания. Он слушает, не вслушиваясь в слова. Только голоса и интонации. Зак то и дело смеется, низко и лающе, и бренчит инструментами и деталями от очередного снегохода — Клауд уже наловчился определять каждый из них по звону, который отвертка или плоскогубцы издают, когда падают на пол. Сефирот не смеется, только фыркает иногда, но в его голосе появляются мягкие, неуловимо тёплые ноты. Обычно генерал заходит только на несколько минут — узнать у Зака, как прошли сегодняшние миссии, рассказать о последних приказах. Клауд в такие моменты ведёт себя как можно незаметнее. Ему кажется, что он мешает. Но иногда Сефирот берёт на себя роль второго механика — Клауду остаётся только ассистировать им с Заком. Это хорошие дни — когда нет нападений монстров поблизости, когда из Мидгара не приходят срочные предписания. Маленькая база на Айсикле начинает казаться оторванной от всего мира, и солджерам, похоже, это по душе. Клауд присаживается на корточки по левую руку Зака, но тот кивает: — Сегодня ты следишь, чтобы мы не дрались за игрушки. Генерал снова мягко фыркает; Клауд на миг пересекается с ним взглядом и сразу отводит глаза. Он перебирается на прорезиненный коврик между Заком и Сефиротом, где разложены запчасти. — Разводной ключ дай? — просит Зак. Клауд оглядывается, пытаясь найти инструмент. Ключ находится в руках у генерала. — Работа будет нелёгкой, — предупреждает Сефирот насмешливо, но ключ отдаёт. Клауд успевает почувствовать тепло от нагретого ладонями металла. *** Генерал стоит, опираясь о снегоход, уже полчаса, и за это время он не произносит не слова. Просто стоит и смотрит, как Зак, травя анекдоты, клёпает повреждённый корпус, и как Клауд закручивает гайки на креплениях гусеницы. Атмосфера гнетущая. Клауд старается как-то поддерживать видимость беседы с Заком, но тяжёлый взгляд Сефирота мешает сконцентрироваться даже на ремонте. —...А через неделю, в Мидгаре, отправимся туда. Я сто лет ей обещал, и не вздумай... — Мы остаёмся здесь ещё на месяц, — внезапно перебивает Сефирот. Зак умолкает на секунду, озадаченно подняв брови, а потом пожимает плечами: — Это поэтому ты похож на бахамута с несварением? Клауд от неожиданности прикусывает язык и чуть не ойкает. — Именно. На него самого, — качает головой Сефирот. — Как тебя Анджил терпит? — Он боится, что если я сбегу из-под его надзора, то будет хуже, — усмехается Зак. — Это всего лишь месяц, Сеф. — Мы должны быть не здесь, — подчёркнуто нейтрально отвечает генерал, но Клауд видит, как у него подрагивают ноздри. Он спохватывается и переводит взгляд на разобранный механизм передачи. — Я понятия не имею, что происходит в Корпорации, но такое чувство, будто у Шинры началась паранойя. Это для всех плохо, Зак. Зак трёт тыльной стороной ладони лоб; на виске остаётся смазанная чёрная полоса. — Для Клауда хорошо, — неожиданно выдаёт он. Клауд смотрит на него в упор. — Он же у нас из провинции, ему в Мидгаре дышать нечем. Я точно знаю, я же из Гонгаги. Знаешь, как тяжело после зелени бетонной пылью давиться? А здесь — другое дело. Свежий воздух... — Зелень, — тихо тянет Клауд и кивает на зарешеченное окно, за которым второй день не утихает снежный буран. Зак на автомате смотрит туда же, затем на Клауда, а потом начинает давиться смехом. Клауд забирается чуть ли не по плечи в нутро снегохода, пряча улыбку, и уже оттуда слышит знакомое мягкое фырканье. *** Без Зака в гараже слишком тихо. Каждое позвякивание железок отдаётся по углам и под тёмным высоким потолком. Клауду не по себе, когда он приходит сюда в одиночку — старые снегоходы кажутся безнадёжно мёртвыми, хотя их с Заком стараниями большинство этих машин ещё вполне резво бегает. Откручивая болты, Клауд думает, что миссия Зака должна продлиться неделю или чуть больше. А значит, почти сразу после его возвращения им нужно будет отправляться в Мидгар. Сперва Клауду крошечная база на снежном склоне казалась невыносимо скучным местом. Здесь ничего не происходило — совсем как в Нибельхейме. Но сейчас он ловит себя на мысли, что остаться ещё на месяц-другой было бы совсем неплохо. Довести, наконец, до ума все снегоходы… — Не работается? — раздаётся со стороны входа, и Клауд подпрыгивает на месте, крайне неудачно приложившись плечом о кузов. — Задумался, — поспешно отвечает он, вытягиваясь по стойке, но Сефирот жестом его останавливает. — Зака нет, он… — На миссии, я в курсе, — спокойно завершает за него генерал, обходя груду бесполезных деталей посреди прохода. У Зака свои представления о порядке в гараже. — Продолжайте работу. Клауд успевает добраться до подвески, когда генерал возвращается в измазанной машинным маслом куртке. — Сегодня за инструменты дерёмся мы с вами. — Можно найти второй комплект, — предлагает Клауд, глядя, как Сефирот подворачивает рукава. — А вы знаете, где Зак его держит? — Нет, — признаёт Клауд, и Сефирот чуть усмехается: — Он его специально прячет. Клауду становится любопытно. Генерал верно расценивает его взгляд: — Кажется, у них с наставником была такая традиция, — Сефирот размышляет секунду, потом поясняет: — Точнее, Зак этим пользовался, чтобы разговорить Анджила. Когда только-только стал стажёром. И теперь, думаю, он отрабатывает этот приём на мне. Клауд смотрит на него во все глаза, пока Сефирот, сощурившись, что-то выискивает вокруг себя. — Крестовая?.. Клауд спохватывается: — У меня. Теперь ему безумно любопытно, действительно ли методика Зака работает.
Не вся правда, 3295 слов Название: Не вся правда Пейринг/Персонажи: Сефирот/Клауд, Зак, Ценг Категория: слэш Жанр: драма, романс, юст, смарм Рейтинг: от G до PG-13 Краткое содержание: Выбор имеет смысл даже тогда, когда будущее предопределено.
Дышать тяжело. Ощущения такие, будто в воздухе — раскалённая острая пыль, и с каждым вдохом она раздирает воспалённое горло. На краю сознания мерцает мысль, что дело именно в воспалении. Воздух ни при чём. Временами Сефирот знает, что он в своей палатке — когда голова проясняется. Затем снова тонет в галлюцинациях, где воспоминания мешаются с кошмарами. Огонь, много огня, холодное лезвие меча вспарывает грудь. Огонь и холод. Генезис на Айсикле? Генерал смеётся — мысленно, в бреду, — своим дурацким ассоциациям. Усилием воли — вернуться в реальность; подушка слишком низкая, отчего голова неудобно запрокинута; шее больно, глотать почти невозможно. Звон склянок вызывает новую вспышку бреда: пробирки в держателе, затем — в руках у Ходжо; ядовитая зелень застилает глаза, Сефироту больно, и тело не слушается. Усилие — движение… — Чёрт! — восклицает кварцевая лампа почти знакомым голосом, когда ему удаётся взмахом руки обрушить колбы на пол. — Что здесь?.. Клауд? Это голос Зака. Фэйру не место в лабораториях. Это не лаборатории, напоминает себе Сефирот, это его палатка в лагере, в Вутае. — Всё в порядке, — нет, голос всё же знакомый. — Генерал выбил лекарство у меня из рук. Полигон, на который завезли несколько десятков тварей, теперь покрыт их телами и рассечёнными Масамуне железобетонными блоками, которые раньше были дорожным покрытием. Сефирот стоит рядом с Ходжо по стойке смирно. Высокая светловолосая женщина — у неё неприятный взгляд, и её зовут Скарлетт, — кивает в такт докладу о разрушающей способности «нового поколения солдат». Сефирот перекатывает голову, приоткрывает глаза. Зак — размытое пятно, в интонациях слышна улыбка, — заявляет: — Перестань буянить. Это он о пробирках, видимо. В смысле, о лекарстве. — Давно я?.. — спрашивая, Сефирот с усилием сглатывает — это вызывает новый приступ боли. — Четвёртый день. Завтра пойдёшь на поправку, я у врачей спрашивал. — Они не знают, — возражает Сефирот, делая глубокий вдох. Откуда им знать? Благовония в вутайском храме ни на кого больше не подействовали. А вот он свалился через десять секунд. Прямо на мозаичный пол, с конвульсиями. И до сих пор лежит с лихорадкой. Раньше его могли вывести из строя только инъекции Ходжо. — Вам уже лучше, — Сефирот вспоминает, что это кадет, Клауд Страйф. Почему он знает имя кадета? — Вы раза четыре приходили в себя. Минут на десять-пятнадцать. Вот и ответ. — Что вы здесь делаете, Страйф? — Вы уже спрашивали… Зак перебивает: — Это я велел Клауду здесь побыть. На мне лагерь, между прочим, пока ты тут отдыхаешь. Можно было оставить тебя у докторов… — Не надо. — Вот и я так подумал, — хмыкает Зак. Сефирот пытается сфокусироваться на его лице. Всё плывёт, и кажется, что оно в крови. Он никогда не видел Зака в крови. А сейчас бои не идут. — Зак, — говорить больно, но надо, пока не забыл. Пока не стёрлось очередными галлюцинациями, — сможешь меня убить? — Что?! — Когда-нибудь. Если ослушаюсь приказа. Или сойду с ума. Жёсткая тёплая ладонь ложится на лоб. Зак мягко произносит: — Лучше отдохни. У тебя жар, Сеф. Он знает, что у него жар. Ему нужен ответ. — Кадет?.. — Ещё ему на мозг покапай! Анджила будешь о таком спрашивать, или Генезиса, когда вернутся — вот они тебе ответят! — Кадет, а вы? — Клауд, не слушай его! — Я знаю, Зак, — обыденно и спокойно отзывается Страйф. Сефирот отмечает неуставное обращение. — Всё нормально. Подвинься, нужно дать ему отвар. — Уже ухожу. А ты спи и не пугай кадетов! — это ему, Сефироту. Кажется, Страйф тихонько хмыкает. Голову он придерживает осторожно, а от прохладного кисловатого отвара перестаёт гореть нёбо и язык. Когда Страйф отставляет стакан и подтягивает подушку повыше, Сефироту удаётся сфокусировать взгляд на его лице. Слишком молодое, слишком честное. И безошибочно — то. — Вы меня убьёте, — удовлетворённо произносит генерал, глядя кадету в глаза. Страйф отвечает еле слышно: — Я знаю. Вы мне уже об этом рассказали.
***
Зак отключается у самого штаба. Клауд, проклиная всё на свете, с трудом взваливает его на плечо. Первый пролёт лестницы окончательно его изматывает, хотя он и так последний час держится только на адреналине. Клауд молится, чтобы генерал был у себя. Рана Зака не слишком серьёзная, но крови он потерял порядочно, и, кажется, заработал сотрясение мозга. До лазарета Клауд его уже не дотянет, придётся будить остальных… — Страйф? Клауд тяжело дышит, опираясь рукой на перила и придерживая другой Зака. Генерал — в домашней одежде, не в форме — спускается к ним, шагая через ступеньки. — Он сказал, чтоб мы шли к вам. Не в лазарет. — Давайте, — генерал принимает тяжёлое тело так, будто не чувствует веса. Клауд с усилием заставляет себя распрямиться — ему тоже досталось. — Идёмте. Что случилось? — Партизанский отряд, — Клауд чувствует себя виноватым, потому что они с Заком должны были услышать бойцов раньше. В конце концов, они были в разведке, и это их обязанность — замечать засады. — Пятеро. — Мертвы? — Все. В комнате генерала Клауд первым делом подходит к столу, аккуратно и быстро сворачивает карту, вопросительно кивает на бумаги. — На пол, — подтверждает Сефирот. Листы с шорохом разлетаются по комнате, когда Клауд сметает их одним движением. Сефирот сгружает Зака на стол, пристраивая на спинке стула его ноги в заляпанных засохшей тиной сапогах. — Рёбра, — произносит Клауд, но генерал отмахивается: — Вижу. Аптечка в шкафу. Перебои с поставкой материи мало сказываются на жизни лагеря, пока не идут бои. А уже полтора месяца погода не боевая — из-за постоянных дождей дороги превратились в хлюпающее месиво. Но мелкие стычки всё равно происходят. Несколько минут после окончания драки Клауд просто стоял и растерянно смотрел, как Зак, морщась, ощупывает то рану на боку, то затылок. Клауду просто не приходило в голову, что делать дальше — когда материи нет, а до лагеря четыре километра по бурелому. А потом Зак шумно выдохнул, внимательно посмотрел на него и велел доставать перевязочный пакет. Пока Сефирот выкладывает из ящика с красным крестом бинты, пинцет и антисептик, Клауд приносит из ванной таз и снимает с печки ещё горячий чумазый чайник. — У вас тоже нет материи? — в это Клауду трудно поверить. Генерал мельком смотрит на него и возвращается к изучению шишки на голове Зака: — Есть, но слабая. На рёбра, — кивок на задранную безрукавку, — точно не хватит, надо зашивать. Пусть пока полежит без сознания. Вы когда-нибудь ассистировали при операциях? — Нет, — Клауд кашлем прочищает горло, надеясь, что получается незаметно. Сефирот еле слышно хмыкает: — Значит, будете учиться. Тут осколок между рёбрами. — У них были гранаты, — кивает Клауд, разглядывая свои ладони. — Наверное, мне надо их вымыть, — неуверенно предполагает он, потому что Сефирот уже натягивает полупрозрачные медицинские перчатки. — Как хотите, — пожимает плечами генерал. А потом поднимает голову и коротко, ярко улыбается, отчего Клауду сразу становится спокойнее: — Вообще-то вы просто будете держать фонарь. Мне нужен нормальный свет. Клауд непонимающе смаргивает, а потом до него доходит, что ему самому ничего не надо резать или сшивать — и вместе с облегчением он испытывает стыд. Он солдат и обязан уметь обрабатывать раны, — но это же Зак. Клауд знает, что всё будет хорошо, но ему дико, до одури хочется, чтобы Зак прямо сейчас поднялся, рассмеялся и перестал быть таким бледным. — Фонарь там, — намекающе машет рукой Сефирот в сторону рюкзака — и Клауд срывается с места, меньше всего желая задерживать его и дальше. Доставая стандартный походный фонарь, он спиной чувствует взгляд генерала. Сефирот уверенно раздвигает края раны, перетягивает какой-то сосуд и вытаскивает зазубренный кусочек металла, и Клауд понимает, что свет вовсе не нужен. Такое впечатление, что Сефирот может делать это на ощупь: пальцы двигаются с хирургической точностью. С другой стороны, уйти, не убедившись, что Зак в порядке, Клауд бы не смог. — Что-нибудь полезное узнали? — внезапно интересуется Сефирот, уже накладывая швы. — Не успели, — Клауд старается, чтобы голос не звучал виновато. — Только наметили пару бродов и тропу через болота. — Лучше, чем ничего, — кивает Сефирот, стягивая перчатки. Затем вынимает из аптечки контейнер с материей, достаёт нужный шарик. На произнесённое заклинание Зак реагирует мгновенно — недовольным стоном: — Голова! — На месте, — успокаивает Сефирот, складывая лекарства. — Лучше бы её там не было, — Зак приподнимается на локтях; на взгляд Клауда, шутка абсолютно не смешная. — Очевидно, ты бы не заметил разницы, — сухо отзывается генерал. — Как ты пропустил засаду? — Не услышал за ветром, — извиняющимся тоном отвечает Зак. И корчит жалобную физиономию: — Но мне же всё равно положено обезболивающее? Сефирот глядит на него оценивающе: — Так на столе и заночуешь? — А у тебя были планы на этот стол? — изображает удивление Зак. — Зачем он тебе нужен? Подумаешь, стол какой-то… Сефирот беззвучно смеётся, и Клауд тоже не может сдержать улыбки. Генерал подзывает его жестом. — Переползай на диван, — говорит он Заку, подставляя плечо; Клауд поддерживает с другой стороны. Зак шипит и дёргается: — Сеф, ты сколько швов наложил, десять?! — Пятнадцать, — генерал невозмутим, как вутайские статуи, — чтобы наверняка. И к рёбрам приметал. — Оно и чувствуется! — кряхтя, Зак стаскивает с себя сапоги и укладывается на узкий диван. Клауд наблюдает, отойдя к стене, как Сефирот ловко набирает лекарство в шприц. Зак вытягивает руку и смотрит на Клауда: — А ты как? — Нормально, — Клауд пожимает плечами, — я же цел. Но Зак уже спит. Несколько минут и Клауд, и генерал молча на него смотрят, потом Сефирот оборачивается: — Разведмиссия провалена. Пойдёте завтра во вторую проводником. Клауд выпрямляется: — Есть. Генерал разглядывает его пару секунд. — Вопросы, кадет? Клауд колеблется мгновение. — Почему вы не любите лазарет? Вы с За… лейтенантом Фэйром? Взгляд Сефирота становится жёстче, Клауд тут же жалеет, что вообще открыл рот. А потом лицо генерала становится прежним, и он спокойно произносит: — Идите отдыхать, кадет. Клауд резко выдыхает, кивает и в два шага подходит к двери, когда Сефирот его окликает снова: — Завтра на миссии, — Клауд оглядывается — генерал выглядит так, будто принял какое-то непростое решение, — расскажу.
***
Разрешение войти следует спустя секунду после того, как Сефирот стучит в дверь. Он не заходит — только заглядывает — и спрашивает: — Найдётся время? Ценг отрывает взгляд от монитора, мимолётно приподнимает бровь, выражая удивление: — Само собой. Не знал, что ты в Мидгаре. Сефирот прислоняется плечом к косяку, дожидаясь, пока Ценг положит бумаги в сейф. — Я прилетел вертолётом. На пару часов — кое-что объяснить Скарлетт и Хайдеггеру, — Сефирот надеется, что по его голосу нельзя определить характер эмоций, вложенных в объяснения. В любом случае, лицо Ценга остаётся невозмутимым. — Сразу после разговора с тобой отправляюсь обратно. Он умолкает на время, пока Ценг запирает кабинет. В коридорах на этаже Турков людей всегда полно: посыльные, сотрудники, возвращающиеся с каких-то миссий — Сефирот уверен, что не хочет знать, с каких именно, ему хватает своих, — и Ценг несколько раз отвечает на приветствия, даже не оборачиваясь. Ближайшая к кабинету Ценга дверь ведёт на просторный балкон, который когда-то был вертолётной площадкой. — Что-то случилось? — интересуется Ценг, открывая ключ-картой доступ к лоджии. Они стараются не беседовать внутри Шинра-билдинг. Эту традицию начал Ценг, и Сефирот не спорит с ним. Насчёт жучков Турки осведомлены лучше, чем кто-либо. — В определённом смысле, — отвечает Сефирот. — Или случится. Ценг проходит к перилам, опирается о них локтями и смотрит на город. Сефирот становится рядом с ним, почти зеркально повторяя позу. Вечером Мидгар обретает цвета — точнее, только один, как верно подметил однажды Генезис, — зелёный. Цвет Лайфстрима и реакторов. Ценг молчит несколько минут, и Сефироту слышно, как глубоко и медленно он дышит. По такому дыханию всегда безошибочно можно узнать очень хладнокровных людей — или воинов, которых готовили с детства. Сефирот ждёт. Он знает, что Ценгу это нужно — переключиться с кабинетного настроя. — Я слушаю, — наконец, произносит Ценг. — Данные о работе лаборатории, — коротко отзывается Сефирот. — Это сложно. — Знаю, поэтому и прошу тебя. — Конкретика? — Несколько месяцев назад во время тренировки я ранил Генезиса. Ценг кивает: — Помню. Сефирот смотрит на него в упор: — Ты в курсе? — Вы разнесли тренинг-комнату. Ты думаешь, это не повод для создания отчёта безопасности? — Риторический вопрос, — хмыкает Сефирот. В самом деле, можно было догадаться. — Генезиса лечит Холландер. Я знаю, что Анджил несколько раз сдавал кровь для переливания. — И что тебя беспокоит? — пожимает плечами Ценг. Сефирот не отводит глаз: — Генезис говорит, что рана — просто царапина. Холландер на все мои расспросы отмалчивается. А Анджил сам ничего не знает. Ценг, царапину залечили бы материей за считанные секунды. Ценг склоняет голову, едва заметно щурится, анализируя информацию. — Это странно, — соглашается он в итоге. — Считаешь, Холландер как-то использует Генезиса для своих экспериментов? Сефирот снова смотрит на город в зелёных отсветах. Объяснить будет сложно. Но стоит попробовать. Ценг должен знать больше остальных. — Мне не нравится его состояние, — неохотно говорит Сефирот, — и есть кое-что ещё. Но это прозвучит странно. Ценг еле слышно хмыкает. Сефироту не нужно видеть его лицо, чтобы знать, как он улыбается одними глазами. — Это интригует. Я ни разу не слышал от тебя ничего странного. — Расширишь свой опыт, — сухо отвечает Сефирот. Потом разворачивается спиной к городу, чуть откидывается назад, ощущая, как жёсткая труба перил врезается в спину. Теперь прямо перед ним — серая бетонная стена в мелких трещинах. — Шесть недель назад мы заняли небольшую деревню. Люди ушли из неё до нашего прихода, судя по всему, буквально за несколько часов. Взгляд Ценга ощущается мягко, но тревожаще. Слишком пристально. — Мы зашли в храм, — продолжает Сефирот, пытаясь вспомнить детали. — Там ещё дымились какие-то благовония. Не знаю, что это было, но через несколько секунд я потерял сознание. У меня начался припадок. Меня вытащили наружу за минуту или быстрее, но я провалялся бревном почти неделю. Раньше ни один яд не мог меня уложить дольше, чем на тридцать шесть часов. У меня слишком быстрый метаболизм. Сефирот мельком смотрит на Ценга — тот не выглядит удивлённым. — Ты можешь сказать, что это было? Ценг перебирает пальцами, будто растирая что-то между ними. — Ты помнишь запах? Сефирот морщится: — Очень горький, почти невыносимый. Хотя Зак потом говорил, что пахло едва заметно. Обычным дымом. И чуть-чуть — ягодами. Задумчивый кивок Ценга обнадёживает и напрягает одновременно. К сожалению, в электронной базе данных Шинра информации о вутайских отравах, действующих исключительно на генералов, не нашлось. Лучше уж спрашивать Ценга, чем Ходжо. — Это травяной сбор. Используется в нашей культуре в некоторых обрядах, — Сефирот отстранённо фиксирует это «в нашей». — Применяется для защиты от злых духов… — Ценг делает паузу, а Сефирот кривит губы: — Тогда всё ясно. В Вутае меня им и считают. Ценг неопределённо качает головой: — А ещё — для общения с духами добра. Этот сбор действует на всех по-разному. Большинство даже запах еле различают. У других начинаются судороги. Их считают одержимыми. Третьи входят в транс на несколько дней. Эти люди считаются способными к шаманству. Сефирот приподнимает бровь: — И что это значит в моём случае? — Зависит от того, во что ты веришь, — легко и не раздумывая отвечает Ценг. Сефирот морщится вторично — и от его слов, и от резкого холодного порыва ветра. — Я ни во что не верю, Ценг. Мне в лабораториях не привили понятие веры. Ценг еле слышно смеётся, но веселья в его интонациях не слышно: — Думаю, Ходжо и его лаборанты смогли бы найти научное объяснение припадкам у одних людей, трансу у других и совмещению реакций у тебя. — Ценг. — Что ты хочешь от меня услышать? — спокойно спрашивает Ценг, глядя прямо на него. Сефирот молчит довольно долго. — Что это был просто бред, например. Тёмные глаза непроницаемы. — Ты пролежал в беспамятстве неделю и пришёл ко мне, чтобы выяснить, как лечат Рапсодоса. Извини. Я не скажу, что это был просто бред. Что ж, стоило попытаться. — Это плохо, — довольно равнодушно комментирует Сефирот, глядя через плечо на Мидгар. — Ты видел его? Генезиса? В бреду? — Проще сказать, кого я тогда не видел, — признаётся Сефирот. И добавляет, помолчав: — Видел кадета, который меня убьёт. Он меня как раз выхаживал, пока я был в лихорадке. Друг Зака. — Страйф, — понимающе кивает Ценг. — Он иногда приходит с документами от Фэйра. — Он самый. В голосе Ценга сквозит лёгкое любопытство: — Что будешь делать? Убьёшь его первым? Сефирот отвечает оценивающим взглядом. — Буду тренировать. Чтобы у него получилось. — Даже так, — нейтрально произносит Ценг. Без вопросительных интонаций. Сефирот глубоко вдыхает: — Как на тебя подействовал это сбор? Он знает ответ раньше, чем Ценг отзывается: — Я из тех, кто мог бы быть шаманом. — И что ты видел? А вот это Сефирота крайне интересует. Ценг отвечает не сразу. — Я видел, как отказываюсь от обучения в храме. Как становлюсь воином. И как перехожу на сторону врага. — Даже так, — усмехается Сефирот. Ему трудно поверить в духов и предсказания будущего. Но он привык принимать к сведению любую информацию. — Узнай, что сможешь, о Холландере и Генезисе, — просит он, отталкиваясь от парапета. — Разумеется, — кивает Ценг. По нему видно, что он хочет сказать что-то ещё, и Сефирот стоит рядом, даёт ему время подобрать слова. — То, что ты видел, — медленно начинает Ценг, — это итог, к которому можно прийти разными путями. И некоторые из дорог могут стоить любого итога. Или, наоборот, ты видел путь, который приведёт к чему-то немыслимому. Сефирот даже на расстоянии чувствует, что впервые с начала их разговора Ценг позволил эмоциям взять верх. — То, что ты видел — правда. Но не вся. Кожа перчаток привычно поскрипывает. Сефирот неторопливо натягивает сперва одну, затем вторую. — Я уже понял. Пожалуй, Ценгу роль служителя храма подошла бы куда лучше, чем роль сотрудника службы безопасности корпорации Шинра. — Хорошо, — Ценг кивает, похоже, скорее самому себе. — Страйф — мальчишка. Не дай ему стать убийцей слишком рано. — Попытаюсь, — Сефирот говорит это очень серьёзно. И протягивает руку на прощание: — До встречи. — Уверен? — спрашивает Ценг, не глядя на него. — Да, уверен. Ценг отвечает на рукопожатие, замечая напоследок: — Я рад этому. Сефирот поднимается на площадку, где его уже ждёт вертолёт, с отчётливым ощущением, что Ценг был совершенно искренен.
***
Самое смешное — и страшное — в том, что Страйф, очевидно, просто принял всё, как должное. Он не задаёт вопросов, не удивляется, когда Сефирот передаёт через Зака время и место, не опаздывает, не обращает внимания на синяки от тренировочного меча. Вот у Зака вопросы имеются. Сефирот отшучивается, что благодаря Фэйру Страйф наверняка будет влипать в неприятности чаще других. А значит, стоит его натаскать, раз уж самому Заку лень. Это, кстати говоря, неправда. Хорошо ещё, что Зак забыл, о чём Сефирот твердил во время болезни. Страйф помнит. Сефирот видит это по прозрачным синим глазам, по тому, как безропотно он отрабатывает каты. Это вызывает слабое чувство вины — в конце концов, Ценг может ошибаться. И бред был просто бредом. А даже если нет, то формировать у Страйфа привязанность — самое жестокое и подлое, что только можно придумать. Хотя он уже и так старается не смотреть генералу в глаза дольше пары секунд, костенеет при физическом контакте и пытается контролировать мимику. Сефирот видит всё, но медлит с решением, пока из Мидгара не приходит приказ. — Меня отзывают, — бросает он Заку, едва зайдя в штабную палатку. — Ты едешь со мной. — Наконец-то! — счастливо выдыхает Зак и продолжает говорить что-то о родной казарме, но Сефирот не слушает. Страйф смотрит ему прямо в глаза, упрямо, не по уставу. Смотрит минуту, полторы… Переложить решение на него в такой ситуации — вот что самое подлое и жестокое. Но правда в том, что Страйф уже решил. Наверное, ещё тогда, отпаивая командующего отварами. Только Сефирот не заметил. Он обещает себе впредь быть внимательнее. — Страйф. — Так точно. — Полетите с нами. — Так точно, сэр.
***
В Мидгаре время идёт быстрее — слишком много дел. Воспоминания о Вутае, о боях с людьми, которые не умеют сдаваться, о раскисших дорогах и влажном запахе тропической листвы стираются. Воспоминания о том, что он видел в бреду, тоже тускнеют. Тренировать Страйфа он продолжает скорее по привычке. И ещё, возможно, потому, что Клауд — талантливый ученик. Каждый раз они доходят до лифтов молча, и так же молча кивают друг другу на прощание — им на разные этажи. Пока однажды Сефирот не приостанавливается у запертой двери и не произносит неожиданно для себя самого: — Были когда-нибудь на внешних площадках Шинра-билдинг? Страйф мотает головой, глядя чуть исподлобья. Этот балкон не похож на тот, где Сефирот обычно разговаривает с Ценгом. Он меньше и обшарпаннее. Зато здесь почти не чувствуется ветер. Клауд медленно подходит к парапету, заглядывает вниз, крутит головой. Потом тихо произносит: — Сверху и ночью он красивее, чем снизу и днём. Сефирот кивает, хотя всё ещё стоит у двери, и Страйф не может его видеть. — У меня дома, — начинает Клауд после нескольких минут тишины, — в Нибельхейме, тоже есть реактор. Но он не работает. В сам реактор доступ гражданским закрыт, но я пробирался в заброшенные здания рядом с ним… Страйф рассказывает ровно, изредка переводя дыхание. Сефирот смотрит то на его растрёпанную макушку, то на ядовито-зелёный город, и сейчас он знает абсолютно точно, что Клауду придётся его убить. Однажды. В какой-то момент Сефирот кладёт руки на плечи Клауду — тот запинается, умолкает, — осторожно притягивает ближе. В какой-то момент это грядущее «однажды» потеряло всякое значение. Сефирот думает о том, что сказал Ценг — что некоторые дороги стоят любого исхода, — чувствуя сквозь два слоя одежды, как бьётся сердце Страйфа. Спокойно и ровно, как у человека очень хладнокровного. Или как у того, кто с детства готовился быть воином. Непослушные чужие волосы щекочут скулу и шею. Сефироту приходит в голову ещё один вариант. Так ровно может биться сердце человека, который точно знает своё будущее, и который сумел его принять.
Утром, несмотря на жалкие три часа сна, была живая и бодрая. День в городе/универе - всё, уже труп. Но расслабляться некогда. Методы мат.физики - раз, фандомное - два, работа - три. А перед этим поесть. Шагом ма-арш!
А вообще, жажда жизни, как я её понимаю: жажда деятельности, познания, обучения, - самое мучительное, что только со мной бывает. Казалось бы: хочется делать - так делай. Но это бесплодное, безысходное желание. "Муравьи в мышцах" - желание пробежаться, но "кроссовок нет, дождь идёт, темно и не хочется объяснять домашним" - отговорки, короче. Эта жажда жизни - как обаяние, или тяга задавать философские вопросы, или умение преодолевать себя. Мне непонятно, что с этими вещами - чудесными, в общем-то, вещами, полезными и применяемыми в каких-то единичных ситуациях - делать. В глобальном смысле: вот куда они мне?
Отоспавшись три дня, почувствовала себя живой: работать влом, хочется писать, рисовать и играться с проволокой))) Если у меня когда-нибудь будет дом, там будет в уголке стол-верстак и стеллаж - для рукодельных опытов. Там будет наковаленка и горелка для работы с металлом, много пластмассовых контейнеров для материалов и нормальное освещение. И, наверное, выдвижной "поддон" - многие техники по уму требуют работы с химией или как минимум водой. Если.
не в обиду всем адекватным виктимам: нельзя же быть такими оторванными от реальности эгоистичными трепетными ромашками!!!!! Вчера, час ночи. готовлюсь к контрольной. Мать изливает душу и ждёт, когда её отпсихологинят. Психологиню, психологиню, раз сообщаю, который час, два сообщаю, спать рекомендую... не, куда там! Сегодня, час ночи, готовлюсь к лабам. Рейн.
я, кажется, уловила, в чём для меня по ощущениям состоит проявление агрессорской натуры. Это такое себе желание погнаться, намеренно чуть-чуть приотставая, напугать, поймать, а потом доолго, педантично, вдумчиво няшить, гладить и кормить с рук. Причём начать со второй части - не, не катит, надо обязательно показать свою неописуемую грозность. Это что-то павлинье - фшшшурх, и хвост разворачивается: смотрите, какой я! Только в моём случае не хвост, а зубы. Разворачиваются, да С фшшшурхом)
По ходу, сижу сегодня на перерыве, сплю на парте, укутавшись в шарф поверх куртки - она лёгкая, летняя, а в универе что-то около 10 градусов подходит одна из сокурсниц, дёргает осторожно за рукав и спрашивает: замёрзла? может, тебя плащом сверху укрыть? причём на полном серьёзе. я, ессно, вытаращиваю глаза, начинаю качать головой... а она и выдаёт: - ты выглядишь, как беженка.
я сперва заржала. а спустя десять минут задумалась. фигово дело, если посторонние, по факту, люди, предлагают меня плащом накрыть...
бытовое, странности мироздания и внезапные люди Серый, Рейн, а сегодня натолкнулась на Мигу в коридоре. Точнее, я сидела и писала лабу, а он проходил мимо. Со всеми троими не общалась хз сколько времени... С Рейном - так вообще пять лет, с тех пор, как он уехал. Бгг, а стиль общения у нас прежний, что, конечно, много говорит о кол-ве у меня мозгов Хотя, как говорится, кто старое помянет... В конце концов, немного вообще есть людей, с которыми я могу общаться долго и без особого напряжения. С Мигой потрепались за жизнь немного. Смешанные чувства, да. Ничего нового) С Серёжей даже не поздоровались, и уж не знаю, что и о ком это говорит. Можно надеяться, что ничего и ни о ком, если не считать того, что мы оба - невежливые придурки Но на бою я себя чувствовала слегка неуютно. Я-то "лицом торговала", вела. А он-то сидел за своим журьским столом напротив Да, я не люблю, когда на меня смотрят знакомые люди! Незнакомые меня тревожат меньше.
В общем, прикол в другом. Сконтачиться за неделю с тремя не совсем случайными людьми, о которых ничего не слышал дофига времени... Мир мне на что-то намекает?.. Тогда я не вполне понимаю, на что И у меня нет ни времени, ни сил, ни желания разбираться с этим.
А вообще - прикольно. Я обрастаю знакомствами по всему миру) Недобратец в Америке, Рейн "скитается по свету", как он выразился, конкретно сейчас - в Британии... СНГ вообще в расчёт не беру... Ещё бы своих умниц куда-нибудь в Европу на стажировку отправить - и пресловутая "профессиональная сеть связей" заложена)
шо ж за день-то Внезапные старые знакомые - уж такие внезапные, такие... Пять лет, блин. Я не настолько эмоционально стабильна, чёрт возьми. Мне работать надо, учиться и писать. А тут люди... Люди... Я же интроверт!
очередное паническое ля-ляВчера заглядывал участковый (вроде бы - фамилию в удостоверении не рассмотрела, а стоило). Якобы на нас неделю назад поступала заявка о семейном скандале. В четыре часа ночи, якобы, поступала. Я подтвердила, что всё в порядке, в это время все спали, никаких скандалов. Сегодня, буквально пять минут назад, заявился молодой человек якобы из интернет-компании (не нашей). Дескать, поступила заявка на подключение интернета. Ессно, никто из нас никакой заявки не оформлял. С учётом того, что загадочные люди, представлявшиеся работниками той или иной сферы, и в итоге оказывавшиеся причастными к нашему квартирному веселью, к нам на моей памяти приходили раз несколько... В общем, у меня паранойя. Нет, серьёзно. Как же меня это достало.
Ну вот почему просыпаешь именно тогда, когда ложишься пораньше?.. Сегодня - легла в половину второго. И нате - проснулась за минуту до будильников. Где логика у этого организма? Так же даже когда есть возможность поспать по-человечески - всё равно не решаешься, ибо проспишь