Песец с пулемётом (с)
РСИЯ закончился, ФБ закончилась, пора двигаться дальше)
Трейлер на СК на СК моего производства:
Тексты на ФБ - опять же, мои. Оба - PG-13, джено-юсто-недослеш. Выкладывались из-под соавторского логина Naja Dani (мы честно собирались юзать его на ФБ активнее, но у Ари были другие команды, у меня - реал... в общем, активное юзанье - в следующей серии
):
Ремонт, 937 слов
Название: Ремонт
Персонажи: Сефирот, Зак, Клауд
Категория: джен
Жанр: юмор, флафф, юст
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: И из затянувшейся миссии на Айсикле можно извлечь пользу.
От старых машин пахнет мазутом и холодом. Каждый раз, заходя в гараж, Клауд минут пять чихает из-за этого запаха.
— Опаздываешь, Спайки, — Зак, улыбаясь от уха до уха, приветственно машет увесистым гаечным ключом.
— Стекло не разбей, — раздаётся сзади, и Клауд автоматически вытягивается в струнку.
Генерал выходит из-за его спины, в руках у него — полуразобранная гусеница снегохода. Клауд бы такую даже не поднял. — Добрый день, кадет.
Клауд отдаёт честь:
— Добрый день, генерал...
— Вольно, — отмахивается Сефирот. — Присоединяйтесь. Кажется, Фэйру моя помощь только мешает.
Зак ухмыляется:
— Ещё бы, ты же всё время тянешься к моим отвёрткам.
— Очень надо, — с лёгким возмущением — Клауд знает, что это в шутку, — отзывается генерал.
Зак и Сефирот так и переругиваются вполголоса, пока он, стараясь двигаться бесшумно, переодевается в рабочую одежду. Холод Айсикла пробирается даже сюда, в более-менее теплоизолированный гараж, и кожа успевает покрыться мурашками. Но Клауд не обращает внимания. Он слушает, не вслушиваясь в слова. Только голоса и интонации.
Зак то и дело смеется, низко и лающе, и бренчит инструментами и деталями от очередного снегохода — Клауд уже наловчился определять каждый из них по звону, который отвертка или плоскогубцы издают, когда падают на пол. Сефирот не смеется, только фыркает иногда, но в его голосе появляются мягкие, неуловимо тёплые ноты.
Обычно генерал заходит только на несколько минут — узнать у Зака, как прошли сегодняшние миссии, рассказать о последних приказах. Клауд в такие моменты ведёт себя как можно незаметнее. Ему кажется, что он мешает.
Но иногда Сефирот берёт на себя роль второго механика — Клауду остаётся только ассистировать им с Заком. Это хорошие дни — когда нет нападений монстров поблизости, когда из Мидгара не приходят срочные предписания. Маленькая база на Айсикле начинает казаться оторванной от всего мира, и солджерам, похоже, это по душе.
Клауд присаживается на корточки по левую руку Зака, но тот кивает:
— Сегодня ты следишь, чтобы мы не дрались за игрушки.
Генерал снова мягко фыркает; Клауд на миг пересекается с ним взглядом и сразу отводит глаза. Он перебирается на прорезиненный коврик между Заком и Сефиротом, где разложены запчасти.
— Разводной ключ дай? — просит Зак.
Клауд оглядывается, пытаясь найти инструмент. Ключ находится в руках у генерала.
— Работа будет нелёгкой, — предупреждает Сефирот насмешливо, но ключ отдаёт. Клауд успевает почувствовать тепло от нагретого ладонями металла.
***
Генерал стоит, опираясь о снегоход, уже полчаса, и за это время он не произносит не слова. Просто стоит и смотрит, как Зак, травя анекдоты, клёпает повреждённый корпус, и как Клауд закручивает гайки на креплениях гусеницы.
Атмосфера гнетущая. Клауд старается как-то поддерживать видимость беседы с Заком, но тяжёлый взгляд Сефирота мешает сконцентрироваться даже на ремонте.
—...А через неделю, в Мидгаре, отправимся туда. Я сто лет ей обещал, и не вздумай...
— Мы остаёмся здесь ещё на месяц, — внезапно перебивает Сефирот.
Зак умолкает на секунду, озадаченно подняв брови, а потом пожимает плечами:
— Это поэтому ты похож на бахамута с несварением?
Клауд от неожиданности прикусывает язык и чуть не ойкает.
— Именно. На него самого, — качает головой Сефирот. — Как тебя Анджил терпит?
— Он боится, что если я сбегу из-под его надзора, то будет хуже, — усмехается Зак. — Это всего лишь месяц, Сеф.
— Мы должны быть не здесь, — подчёркнуто нейтрально отвечает генерал, но Клауд видит, как у него подрагивают ноздри.
Он спохватывается и переводит взгляд на разобранный механизм передачи.
— Я понятия не имею, что происходит в Корпорации, но такое чувство, будто у Шинры началась паранойя. Это для всех плохо, Зак.
Зак трёт тыльной стороной ладони лоб; на виске остаётся смазанная чёрная полоса.
— Для Клауда хорошо, — неожиданно выдаёт он. Клауд смотрит на него в упор. — Он же у нас из провинции, ему в Мидгаре дышать нечем. Я точно знаю, я же из Гонгаги. Знаешь, как тяжело после зелени бетонной пылью давиться? А здесь — другое дело. Свежий воздух...
— Зелень, — тихо тянет Клауд и кивает на зарешеченное окно, за которым второй день не утихает снежный буран.
Зак на автомате смотрит туда же, затем на Клауда, а потом начинает давиться смехом.
Клауд забирается чуть ли не по плечи в нутро снегохода, пряча улыбку, и уже оттуда слышит знакомое мягкое фырканье.
***
Без Зака в гараже слишком тихо. Каждое позвякивание железок отдаётся по углам и под тёмным высоким потолком. Клауду не по себе, когда он приходит сюда в одиночку — старые снегоходы кажутся безнадёжно мёртвыми, хотя их с Заком стараниями большинство этих машин ещё вполне резво бегает.
Откручивая болты, Клауд думает, что миссия Зака должна продлиться неделю или чуть больше. А значит, почти сразу после его возвращения им нужно будет отправляться в Мидгар.
Сперва Клауду крошечная база на снежном склоне казалась невыносимо скучным местом. Здесь ничего не происходило — совсем как в Нибельхейме. Но сейчас он ловит себя на мысли, что остаться ещё на месяц-другой было бы совсем неплохо. Довести, наконец, до ума все снегоходы…
— Не работается? — раздаётся со стороны входа, и Клауд подпрыгивает на месте, крайне неудачно приложившись плечом о кузов.
— Задумался, — поспешно отвечает он, вытягиваясь по стойке, но Сефирот жестом его останавливает. — Зака нет, он…
— На миссии, я в курсе, — спокойно завершает за него генерал, обходя груду бесполезных деталей посреди прохода. У Зака свои представления о порядке в гараже. — Продолжайте работу.
Клауд успевает добраться до подвески, когда генерал возвращается в измазанной машинным маслом куртке.
— Сегодня за инструменты дерёмся мы с вами.
— Можно найти второй комплект, — предлагает Клауд, глядя, как Сефирот подворачивает рукава.
— А вы знаете, где Зак его держит?
— Нет, — признаёт Клауд, и Сефирот чуть усмехается:
— Он его специально прячет.
Клауду становится любопытно. Генерал верно расценивает его взгляд:
— Кажется, у них с наставником была такая традиция, — Сефирот размышляет секунду, потом поясняет: — Точнее, Зак этим пользовался, чтобы разговорить Анджила. Когда только-только стал стажёром. И теперь, думаю, он отрабатывает этот приём на мне.
Клауд смотрит на него во все глаза, пока Сефирот, сощурившись, что-то выискивает вокруг себя.
— Крестовая?..
Клауд спохватывается:
— У меня.
Теперь ему безумно любопытно, действительно ли методика Зака работает.
Не вся правда, 3295 слов
Название: Не вся правда
Пейринг/Персонажи: Сефирот/Клауд, Зак, Ценг
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, юст, смарм
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Выбор имеет смысл даже тогда, когда будущее предопределено.
Дышать тяжело. Ощущения такие, будто в воздухе — раскалённая острая пыль, и с каждым вдохом она раздирает воспалённое горло.
На краю сознания мерцает мысль, что дело именно в воспалении. Воздух ни при чём.
Временами Сефирот знает, что он в своей палатке — когда голова проясняется. Затем снова тонет в галлюцинациях, где воспоминания мешаются с кошмарами.
Огонь, много огня, холодное лезвие меча вспарывает грудь. Огонь и холод. Генезис на Айсикле?
Генерал смеётся — мысленно, в бреду, — своим дурацким ассоциациям.
Усилием воли — вернуться в реальность; подушка слишком низкая, отчего голова неудобно запрокинута; шее больно, глотать почти невозможно.
Звон склянок вызывает новую вспышку бреда: пробирки в держателе, затем — в руках у Ходжо; ядовитая зелень застилает глаза, Сефироту больно, и тело не слушается. Усилие — движение…
— Чёрт! — восклицает кварцевая лампа почти знакомым голосом, когда ему удаётся взмахом руки обрушить колбы на пол.
— Что здесь?.. Клауд?
Это голос Зака. Фэйру не место в лабораториях.
Это не лаборатории, напоминает себе Сефирот, это его палатка в лагере, в Вутае.
— Всё в порядке, — нет, голос всё же знакомый. — Генерал выбил лекарство у меня из рук.
Полигон, на который завезли несколько десятков тварей, теперь покрыт их телами и рассечёнными Масамуне железобетонными блоками, которые раньше были дорожным покрытием. Сефирот стоит рядом с Ходжо по стойке смирно. Высокая светловолосая женщина — у неё неприятный взгляд, и её зовут Скарлетт, — кивает в такт докладу о разрушающей способности «нового поколения солдат».
Сефирот перекатывает голову, приоткрывает глаза.
Зак — размытое пятно, в интонациях слышна улыбка, — заявляет:
— Перестань буянить.
Это он о пробирках, видимо. В смысле, о лекарстве.
— Давно я?.. — спрашивая, Сефирот с усилием сглатывает — это вызывает новый приступ боли.
— Четвёртый день. Завтра пойдёшь на поправку, я у врачей спрашивал.
— Они не знают, — возражает Сефирот, делая глубокий вдох.
Откуда им знать? Благовония в вутайском храме ни на кого больше не подействовали. А вот он свалился через десять секунд. Прямо на мозаичный пол, с конвульсиями. И до сих пор лежит с лихорадкой.
Раньше его могли вывести из строя только инъекции Ходжо.
— Вам уже лучше, — Сефирот вспоминает, что это кадет, Клауд Страйф. Почему он знает имя кадета? — Вы раза четыре приходили в себя. Минут на десять-пятнадцать.
Вот и ответ.
— Что вы здесь делаете, Страйф?
— Вы уже спрашивали…
Зак перебивает:
— Это я велел Клауду здесь побыть. На мне лагерь, между прочим, пока ты тут отдыхаешь. Можно было оставить тебя у докторов…
— Не надо.
— Вот и я так подумал, — хмыкает Зак.
Сефирот пытается сфокусироваться на его лице. Всё плывёт, и кажется, что оно в крови.
Он никогда не видел Зака в крови. А сейчас бои не идут.
— Зак, — говорить больно, но надо, пока не забыл. Пока не стёрлось очередными галлюцинациями, — сможешь меня убить?
— Что?!
— Когда-нибудь. Если ослушаюсь приказа. Или сойду с ума.
Жёсткая тёплая ладонь ложится на лоб. Зак мягко произносит:
— Лучше отдохни. У тебя жар, Сеф.
Он знает, что у него жар. Ему нужен ответ.
— Кадет?..
— Ещё ему на мозг покапай! Анджила будешь о таком спрашивать, или Генезиса, когда вернутся — вот они тебе ответят!
— Кадет, а вы?
— Клауд, не слушай его!
— Я знаю, Зак, — обыденно и спокойно отзывается Страйф. Сефирот отмечает неуставное обращение. — Всё нормально. Подвинься, нужно дать ему отвар.
— Уже ухожу. А ты спи и не пугай кадетов! — это ему, Сефироту. Кажется, Страйф тихонько хмыкает.
Голову он придерживает осторожно, а от прохладного кисловатого отвара перестаёт гореть нёбо и язык. Когда Страйф отставляет стакан и подтягивает подушку повыше, Сефироту удаётся сфокусировать взгляд на его лице.
Слишком молодое, слишком честное. И безошибочно — то.
— Вы меня убьёте, — удовлетворённо произносит генерал, глядя кадету в глаза.
Страйф отвечает еле слышно:
— Я знаю. Вы мне уже об этом рассказали.
***
Зак отключается у самого штаба. Клауд, проклиная всё на свете, с трудом взваливает его на плечо. Первый пролёт лестницы окончательно его изматывает, хотя он и так последний час держится только на адреналине.
Клауд молится, чтобы генерал был у себя. Рана Зака не слишком серьёзная, но крови он потерял порядочно, и, кажется, заработал сотрясение мозга. До лазарета Клауд его уже не дотянет, придётся будить остальных…
— Страйф?
Клауд тяжело дышит, опираясь рукой на перила и придерживая другой Зака. Генерал — в домашней одежде, не в форме — спускается к ним, шагая через ступеньки.
— Он сказал, чтоб мы шли к вам. Не в лазарет.
— Давайте, — генерал принимает тяжёлое тело так, будто не чувствует веса. Клауд с усилием заставляет себя распрямиться — ему тоже досталось. — Идёмте. Что случилось?
— Партизанский отряд, — Клауд чувствует себя виноватым, потому что они с Заком должны были услышать бойцов раньше. В конце концов, они были в разведке, и это их обязанность — замечать засады. — Пятеро.
— Мертвы?
— Все.
В комнате генерала Клауд первым делом подходит к столу, аккуратно и быстро сворачивает карту, вопросительно кивает на бумаги.
— На пол, — подтверждает Сефирот.
Листы с шорохом разлетаются по комнате, когда Клауд сметает их одним движением. Сефирот сгружает Зака на стол, пристраивая на спинке стула его ноги в заляпанных засохшей тиной сапогах.
— Рёбра, — произносит Клауд, но генерал отмахивается:
— Вижу. Аптечка в шкафу.
Перебои с поставкой материи мало сказываются на жизни лагеря, пока не идут бои. А уже полтора месяца погода не боевая — из-за постоянных дождей дороги превратились в хлюпающее месиво. Но мелкие стычки всё равно происходят. Несколько минут после окончания драки Клауд просто стоял и растерянно смотрел, как Зак, морщась, ощупывает то рану на боку, то затылок. Клауду просто не приходило в голову, что делать дальше — когда материи нет, а до лагеря четыре километра по бурелому.
А потом Зак шумно выдохнул, внимательно посмотрел на него и велел доставать перевязочный пакет.
Пока Сефирот выкладывает из ящика с красным крестом бинты, пинцет и антисептик, Клауд приносит из ванной таз и снимает с печки ещё горячий чумазый чайник.
— У вас тоже нет материи? — в это Клауду трудно поверить.
Генерал мельком смотрит на него и возвращается к изучению шишки на голове Зака:
— Есть, но слабая. На рёбра, — кивок на задранную безрукавку, — точно не хватит, надо зашивать. Пусть пока полежит без сознания. Вы когда-нибудь ассистировали при операциях?
— Нет, — Клауд кашлем прочищает горло, надеясь, что получается незаметно. Сефирот еле слышно хмыкает:
— Значит, будете учиться. Тут осколок между рёбрами.
— У них были гранаты, — кивает Клауд, разглядывая свои ладони. — Наверное, мне надо их вымыть, — неуверенно предполагает он, потому что Сефирот уже натягивает полупрозрачные медицинские перчатки.
— Как хотите, — пожимает плечами генерал. А потом поднимает голову и коротко, ярко улыбается, отчего Клауду сразу становится спокойнее: — Вообще-то вы просто будете держать фонарь. Мне нужен нормальный свет.
Клауд непонимающе смаргивает, а потом до него доходит, что ему самому ничего не надо резать или сшивать — и вместе с облегчением он испытывает стыд. Он солдат и обязан уметь обрабатывать раны, — но это же Зак.
Клауд знает, что всё будет хорошо, но ему дико, до одури хочется, чтобы Зак прямо сейчас поднялся, рассмеялся и перестал быть таким бледным.
— Фонарь там, — намекающе машет рукой Сефирот в сторону рюкзака — и Клауд срывается с места, меньше всего желая задерживать его и дальше.
Доставая стандартный походный фонарь, он спиной чувствует взгляд генерала.
Сефирот уверенно раздвигает края раны, перетягивает какой-то сосуд и вытаскивает зазубренный кусочек металла, и Клауд понимает, что свет вовсе не нужен. Такое впечатление, что Сефирот может делать это на ощупь: пальцы двигаются с хирургической точностью.
С другой стороны, уйти, не убедившись, что Зак в порядке, Клауд бы не смог.
— Что-нибудь полезное узнали? — внезапно интересуется Сефирот, уже накладывая швы.
— Не успели, — Клауд старается, чтобы голос не звучал виновато. — Только наметили пару бродов и тропу через болота.
— Лучше, чем ничего, — кивает Сефирот, стягивая перчатки. Затем вынимает из аптечки контейнер с материей, достаёт нужный шарик.
На произнесённое заклинание Зак реагирует мгновенно — недовольным стоном:
— Голова!
— На месте, — успокаивает Сефирот, складывая лекарства.
— Лучше бы её там не было, — Зак приподнимается на локтях; на взгляд Клауда, шутка абсолютно не смешная.
— Очевидно, ты бы не заметил разницы, — сухо отзывается генерал. — Как ты пропустил засаду?
— Не услышал за ветром, — извиняющимся тоном отвечает Зак. И корчит жалобную физиономию: — Но мне же всё равно положено обезболивающее?
Сефирот глядит на него оценивающе:
— Так на столе и заночуешь?
— А у тебя были планы на этот стол? — изображает удивление Зак. — Зачем он тебе нужен? Подумаешь, стол какой-то…
Сефирот беззвучно смеётся, и Клауд тоже не может сдержать улыбки. Генерал подзывает его жестом.
— Переползай на диван, — говорит он Заку, подставляя плечо; Клауд поддерживает с другой стороны. Зак шипит и дёргается:
— Сеф, ты сколько швов наложил, десять?!
— Пятнадцать, — генерал невозмутим, как вутайские статуи, — чтобы наверняка. И к рёбрам приметал.
— Оно и чувствуется! — кряхтя, Зак стаскивает с себя сапоги и укладывается на узкий диван. Клауд наблюдает, отойдя к стене, как Сефирот ловко набирает лекарство в шприц.
Зак вытягивает руку и смотрит на Клауда:
— А ты как?
— Нормально, — Клауд пожимает плечами, — я же цел.
Но Зак уже спит.
Несколько минут и Клауд, и генерал молча на него смотрят, потом Сефирот оборачивается:
— Разведмиссия провалена. Пойдёте завтра во вторую проводником.
Клауд выпрямляется:
— Есть.
Генерал разглядывает его пару секунд.
— Вопросы, кадет?
Клауд колеблется мгновение.
— Почему вы не любите лазарет? Вы с За… лейтенантом Фэйром?
Взгляд Сефирота становится жёстче, Клауд тут же жалеет, что вообще открыл рот. А потом лицо генерала становится прежним, и он спокойно произносит:
— Идите отдыхать, кадет.
Клауд резко выдыхает, кивает и в два шага подходит к двери, когда Сефирот его окликает снова:
— Завтра на миссии, — Клауд оглядывается — генерал выглядит так, будто принял какое-то непростое решение, — расскажу.
***
Разрешение войти следует спустя секунду после того, как Сефирот стучит в дверь. Он не заходит — только заглядывает — и спрашивает:
— Найдётся время?
Ценг отрывает взгляд от монитора, мимолётно приподнимает бровь, выражая удивление:
— Само собой. Не знал, что ты в Мидгаре.
Сефирот прислоняется плечом к косяку, дожидаясь, пока Ценг положит бумаги в сейф.
— Я прилетел вертолётом. На пару часов — кое-что объяснить Скарлетт и Хайдеггеру, — Сефирот надеется, что по его голосу нельзя определить характер эмоций, вложенных в объяснения. В любом случае, лицо Ценга остаётся невозмутимым. — Сразу после разговора с тобой отправляюсь обратно.
Он умолкает на время, пока Ценг запирает кабинет. В коридорах на этаже Турков людей всегда полно: посыльные, сотрудники, возвращающиеся с каких-то миссий — Сефирот уверен, что не хочет знать, с каких именно, ему хватает своих, — и Ценг несколько раз отвечает на приветствия, даже не оборачиваясь.
Ближайшая к кабинету Ценга дверь ведёт на просторный балкон, который когда-то был вертолётной площадкой.
— Что-то случилось? — интересуется Ценг, открывая ключ-картой доступ к лоджии.
Они стараются не беседовать внутри Шинра-билдинг. Эту традицию начал Ценг, и Сефирот не спорит с ним. Насчёт жучков Турки осведомлены лучше, чем кто-либо.
— В определённом смысле, — отвечает Сефирот. — Или случится.
Ценг проходит к перилам, опирается о них локтями и смотрит на город. Сефирот становится рядом с ним, почти зеркально повторяя позу.
Вечером Мидгар обретает цвета — точнее, только один, как верно подметил однажды Генезис, — зелёный. Цвет Лайфстрима и реакторов. Ценг молчит несколько минут, и Сефироту слышно, как глубоко и медленно он дышит. По такому дыханию всегда безошибочно можно узнать очень хладнокровных людей — или воинов, которых готовили с детства.
Сефирот ждёт. Он знает, что Ценгу это нужно — переключиться с кабинетного настроя.
— Я слушаю, — наконец, произносит Ценг.
— Данные о работе лаборатории, — коротко отзывается Сефирот.
— Это сложно.
— Знаю, поэтому и прошу тебя.
— Конкретика?
— Несколько месяцев назад во время тренировки я ранил Генезиса.
Ценг кивает:
— Помню.
Сефирот смотрит на него в упор:
— Ты в курсе?
— Вы разнесли тренинг-комнату. Ты думаешь, это не повод для создания отчёта безопасности?
— Риторический вопрос, — хмыкает Сефирот. В самом деле, можно было догадаться. — Генезиса лечит Холландер. Я знаю, что Анджил несколько раз сдавал кровь для переливания.
— И что тебя беспокоит? — пожимает плечами Ценг.
Сефирот не отводит глаз:
— Генезис говорит, что рана — просто царапина. Холландер на все мои расспросы отмалчивается. А Анджил сам ничего не знает. Ценг, царапину залечили бы материей за считанные секунды.
Ценг склоняет голову, едва заметно щурится, анализируя информацию.
— Это странно, — соглашается он в итоге. — Считаешь, Холландер как-то использует Генезиса для своих экспериментов?
Сефирот снова смотрит на город в зелёных отсветах.
Объяснить будет сложно. Но стоит попробовать. Ценг должен знать больше остальных.
— Мне не нравится его состояние, — неохотно говорит Сефирот, — и есть кое-что ещё. Но это прозвучит странно.
Ценг еле слышно хмыкает. Сефироту не нужно видеть его лицо, чтобы знать, как он улыбается одними глазами.
— Это интригует. Я ни разу не слышал от тебя ничего странного.
— Расширишь свой опыт, — сухо отвечает Сефирот. Потом разворачивается спиной к городу, чуть откидывается назад, ощущая, как жёсткая труба перил врезается в спину. Теперь прямо перед ним — серая бетонная стена в мелких трещинах. — Шесть недель назад мы заняли небольшую деревню. Люди ушли из неё до нашего прихода, судя по всему, буквально за несколько часов.
Взгляд Ценга ощущается мягко, но тревожаще. Слишком пристально.
— Мы зашли в храм, — продолжает Сефирот, пытаясь вспомнить детали. — Там ещё дымились какие-то благовония. Не знаю, что это было, но через несколько секунд я потерял сознание. У меня начался припадок. Меня вытащили наружу за минуту или быстрее, но я провалялся бревном почти неделю. Раньше ни один яд не мог меня уложить дольше, чем на тридцать шесть часов. У меня слишком быстрый метаболизм.
Сефирот мельком смотрит на Ценга — тот не выглядит удивлённым.
— Ты можешь сказать, что это было?
Ценг перебирает пальцами, будто растирая что-то между ними.
— Ты помнишь запах?
Сефирот морщится:
— Очень горький, почти невыносимый. Хотя Зак потом говорил, что пахло едва заметно. Обычным дымом. И чуть-чуть — ягодами.
Задумчивый кивок Ценга обнадёживает и напрягает одновременно.
К сожалению, в электронной базе данных Шинра информации о вутайских отравах, действующих исключительно на генералов, не нашлось.
Лучше уж спрашивать Ценга, чем Ходжо.
— Это травяной сбор. Используется в нашей культуре в некоторых обрядах, — Сефирот отстранённо фиксирует это «в нашей». — Применяется для защиты от злых духов… — Ценг делает паузу, а Сефирот кривит губы:
— Тогда всё ясно. В Вутае меня им и считают.
Ценг неопределённо качает головой:
— А ещё — для общения с духами добра. Этот сбор действует на всех по-разному. Большинство даже запах еле различают. У других начинаются судороги. Их считают одержимыми. Третьи входят в транс на несколько дней. Эти люди считаются способными к шаманству.
Сефирот приподнимает бровь:
— И что это значит в моём случае?
— Зависит от того, во что ты веришь, — легко и не раздумывая отвечает Ценг. Сефирот морщится вторично — и от его слов, и от резкого холодного порыва ветра.
— Я ни во что не верю, Ценг. Мне в лабораториях не привили понятие веры.
Ценг еле слышно смеётся, но веселья в его интонациях не слышно:
— Думаю, Ходжо и его лаборанты смогли бы найти научное объяснение припадкам у одних людей, трансу у других и совмещению реакций у тебя.
— Ценг.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спокойно спрашивает Ценг, глядя прямо на него.
Сефирот молчит довольно долго.
— Что это был просто бред, например.
Тёмные глаза непроницаемы.
— Ты пролежал в беспамятстве неделю и пришёл ко мне, чтобы выяснить, как лечат Рапсодоса. Извини. Я не скажу, что это был просто бред.
Что ж, стоило попытаться.
— Это плохо, — довольно равнодушно комментирует Сефирот, глядя через плечо на Мидгар.
— Ты видел его? Генезиса? В бреду?
— Проще сказать, кого я тогда не видел, — признаётся Сефирот. И добавляет, помолчав: — Видел кадета, который меня убьёт. Он меня как раз выхаживал, пока я был в лихорадке. Друг Зака.
— Страйф, — понимающе кивает Ценг. — Он иногда приходит с документами от Фэйра.
— Он самый.
В голосе Ценга сквозит лёгкое любопытство:
— Что будешь делать? Убьёшь его первым?
Сефирот отвечает оценивающим взглядом.
— Буду тренировать. Чтобы у него получилось.
— Даже так, — нейтрально произносит Ценг. Без вопросительных интонаций.
Сефирот глубоко вдыхает:
— Как на тебя подействовал это сбор?
Он знает ответ раньше, чем Ценг отзывается:
— Я из тех, кто мог бы быть шаманом.
— И что ты видел?
А вот это Сефирота крайне интересует.
Ценг отвечает не сразу.
— Я видел, как отказываюсь от обучения в храме. Как становлюсь воином. И как перехожу на сторону врага.
— Даже так, — усмехается Сефирот.
Ему трудно поверить в духов и предсказания будущего. Но он привык принимать к сведению любую информацию.
— Узнай, что сможешь, о Холландере и Генезисе, — просит он, отталкиваясь от парапета.
— Разумеется, — кивает Ценг. По нему видно, что он хочет сказать что-то ещё, и Сефирот стоит рядом, даёт ему время подобрать слова. — То, что ты видел, — медленно начинает Ценг, — это итог, к которому можно прийти разными путями. И некоторые из дорог могут стоить любого итога. Или, наоборот, ты видел путь, который приведёт к чему-то немыслимому.
Сефирот даже на расстоянии чувствует, что впервые с начала их разговора Ценг позволил эмоциям взять верх.
— То, что ты видел — правда. Но не вся.
Кожа перчаток привычно поскрипывает. Сефирот неторопливо натягивает сперва одну, затем вторую.
— Я уже понял.
Пожалуй, Ценгу роль служителя храма подошла бы куда лучше, чем роль сотрудника службы безопасности корпорации Шинра.
— Хорошо, — Ценг кивает, похоже, скорее самому себе. — Страйф — мальчишка. Не дай ему стать убийцей слишком рано.
— Попытаюсь, — Сефирот говорит это очень серьёзно. И протягивает руку на прощание: — До встречи.
— Уверен? — спрашивает Ценг, не глядя на него.
— Да, уверен.
Ценг отвечает на рукопожатие, замечая напоследок:
— Я рад этому.
Сефирот поднимается на площадку, где его уже ждёт вертолёт, с отчётливым ощущением, что Ценг был совершенно искренен.
***
Самое смешное — и страшное — в том, что Страйф, очевидно, просто принял всё, как должное. Он не задаёт вопросов, не удивляется, когда Сефирот передаёт через Зака время и место, не опаздывает, не обращает внимания на синяки от тренировочного меча. Вот у Зака вопросы имеются. Сефирот отшучивается, что благодаря Фэйру Страйф наверняка будет влипать в неприятности чаще других. А значит, стоит его натаскать, раз уж самому Заку лень.
Это, кстати говоря, неправда.
Хорошо ещё, что Зак забыл, о чём Сефирот твердил во время болезни.
Страйф помнит. Сефирот видит это по прозрачным синим глазам, по тому, как безропотно он отрабатывает каты. Это вызывает слабое чувство вины — в конце концов, Ценг может ошибаться. И бред был просто бредом.
А даже если нет, то формировать у Страйфа привязанность — самое жестокое и подлое, что только можно придумать. Хотя он уже и так старается не смотреть генералу в глаза дольше пары секунд, костенеет при физическом контакте и пытается контролировать мимику.
Сефирот видит всё, но медлит с решением, пока из Мидгара не приходит приказ.
— Меня отзывают, — бросает он Заку, едва зайдя в штабную палатку. — Ты едешь со мной.
— Наконец-то! — счастливо выдыхает Зак и продолжает говорить что-то о родной казарме, но Сефирот не слушает.
Страйф смотрит ему прямо в глаза, упрямо, не по уставу. Смотрит минуту, полторы…
Переложить решение на него в такой ситуации — вот что самое подлое и жестокое. Но правда в том, что Страйф уже решил. Наверное, ещё тогда, отпаивая командующего отварами. Только Сефирот не заметил.
Он обещает себе впредь быть внимательнее.
— Страйф.
— Так точно.
— Полетите с нами.
— Так точно, сэр.
***
В Мидгаре время идёт быстрее — слишком много дел. Воспоминания о Вутае, о боях с людьми, которые не умеют сдаваться, о раскисших дорогах и влажном запахе тропической листвы стираются. Воспоминания о том, что он видел в бреду, тоже тускнеют.
Тренировать Страйфа он продолжает скорее по привычке. И ещё, возможно, потому, что Клауд — талантливый ученик.
Каждый раз они доходят до лифтов молча, и так же молча кивают друг другу на прощание — им на разные этажи. Пока однажды Сефирот не приостанавливается у запертой двери и не произносит неожиданно для себя самого:
— Были когда-нибудь на внешних площадках Шинра-билдинг?
Страйф мотает головой, глядя чуть исподлобья.
Этот балкон не похож на тот, где Сефирот обычно разговаривает с Ценгом. Он меньше и обшарпаннее. Зато здесь почти не чувствуется ветер.
Клауд медленно подходит к парапету, заглядывает вниз, крутит головой. Потом тихо произносит:
— Сверху и ночью он красивее, чем снизу и днём.
Сефирот кивает, хотя всё ещё стоит у двери, и Страйф не может его видеть.
— У меня дома, — начинает Клауд после нескольких минут тишины, — в Нибельхейме, тоже есть реактор. Но он не работает. В сам реактор доступ гражданским закрыт, но я пробирался в заброшенные здания рядом с ним…
Страйф рассказывает ровно, изредка переводя дыхание. Сефирот смотрит то на его растрёпанную макушку, то на ядовито-зелёный город, и сейчас он знает абсолютно точно, что Клауду придётся его убить. Однажды.
В какой-то момент Сефирот кладёт руки на плечи Клауду — тот запинается, умолкает, — осторожно притягивает ближе.
В какой-то момент это грядущее «однажды» потеряло всякое значение.
Сефирот думает о том, что сказал Ценг — что некоторые дороги стоят любого исхода, — чувствуя сквозь два слоя одежды, как бьётся сердце Страйфа. Спокойно и ровно, как у человека очень хладнокровного. Или как у того, кто с детства готовился быть воином.
Непослушные чужие волосы щекочут скулу и шею. Сефироту приходит в голову ещё один вариант.
Так ровно может биться сердце человека, который точно знает своё будущее, и который сумел его принять.
Трейлер на СК на СК моего производства:
Тексты на ФБ - опять же, мои. Оба - PG-13, джено-юсто-недослеш. Выкладывались из-под соавторского логина Naja Dani (мы честно собирались юзать его на ФБ активнее, но у Ари были другие команды, у меня - реал... в общем, активное юзанье - в следующей серии

Ремонт, 937 слов
Название: Ремонт
Персонажи: Сефирот, Зак, Клауд
Категория: джен
Жанр: юмор, флафф, юст
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: И из затянувшейся миссии на Айсикле можно извлечь пользу.
От старых машин пахнет мазутом и холодом. Каждый раз, заходя в гараж, Клауд минут пять чихает из-за этого запаха.
— Опаздываешь, Спайки, — Зак, улыбаясь от уха до уха, приветственно машет увесистым гаечным ключом.
— Стекло не разбей, — раздаётся сзади, и Клауд автоматически вытягивается в струнку.
Генерал выходит из-за его спины, в руках у него — полуразобранная гусеница снегохода. Клауд бы такую даже не поднял. — Добрый день, кадет.
Клауд отдаёт честь:
— Добрый день, генерал...
— Вольно, — отмахивается Сефирот. — Присоединяйтесь. Кажется, Фэйру моя помощь только мешает.
Зак ухмыляется:
— Ещё бы, ты же всё время тянешься к моим отвёрткам.
— Очень надо, — с лёгким возмущением — Клауд знает, что это в шутку, — отзывается генерал.
Зак и Сефирот так и переругиваются вполголоса, пока он, стараясь двигаться бесшумно, переодевается в рабочую одежду. Холод Айсикла пробирается даже сюда, в более-менее теплоизолированный гараж, и кожа успевает покрыться мурашками. Но Клауд не обращает внимания. Он слушает, не вслушиваясь в слова. Только голоса и интонации.
Зак то и дело смеется, низко и лающе, и бренчит инструментами и деталями от очередного снегохода — Клауд уже наловчился определять каждый из них по звону, который отвертка или плоскогубцы издают, когда падают на пол. Сефирот не смеется, только фыркает иногда, но в его голосе появляются мягкие, неуловимо тёплые ноты.
Обычно генерал заходит только на несколько минут — узнать у Зака, как прошли сегодняшние миссии, рассказать о последних приказах. Клауд в такие моменты ведёт себя как можно незаметнее. Ему кажется, что он мешает.
Но иногда Сефирот берёт на себя роль второго механика — Клауду остаётся только ассистировать им с Заком. Это хорошие дни — когда нет нападений монстров поблизости, когда из Мидгара не приходят срочные предписания. Маленькая база на Айсикле начинает казаться оторванной от всего мира, и солджерам, похоже, это по душе.
Клауд присаживается на корточки по левую руку Зака, но тот кивает:
— Сегодня ты следишь, чтобы мы не дрались за игрушки.
Генерал снова мягко фыркает; Клауд на миг пересекается с ним взглядом и сразу отводит глаза. Он перебирается на прорезиненный коврик между Заком и Сефиротом, где разложены запчасти.
— Разводной ключ дай? — просит Зак.
Клауд оглядывается, пытаясь найти инструмент. Ключ находится в руках у генерала.
— Работа будет нелёгкой, — предупреждает Сефирот насмешливо, но ключ отдаёт. Клауд успевает почувствовать тепло от нагретого ладонями металла.
***
Генерал стоит, опираясь о снегоход, уже полчаса, и за это время он не произносит не слова. Просто стоит и смотрит, как Зак, травя анекдоты, клёпает повреждённый корпус, и как Клауд закручивает гайки на креплениях гусеницы.
Атмосфера гнетущая. Клауд старается как-то поддерживать видимость беседы с Заком, но тяжёлый взгляд Сефирота мешает сконцентрироваться даже на ремонте.
—...А через неделю, в Мидгаре, отправимся туда. Я сто лет ей обещал, и не вздумай...
— Мы остаёмся здесь ещё на месяц, — внезапно перебивает Сефирот.
Зак умолкает на секунду, озадаченно подняв брови, а потом пожимает плечами:
— Это поэтому ты похож на бахамута с несварением?
Клауд от неожиданности прикусывает язык и чуть не ойкает.
— Именно. На него самого, — качает головой Сефирот. — Как тебя Анджил терпит?
— Он боится, что если я сбегу из-под его надзора, то будет хуже, — усмехается Зак. — Это всего лишь месяц, Сеф.
— Мы должны быть не здесь, — подчёркнуто нейтрально отвечает генерал, но Клауд видит, как у него подрагивают ноздри.
Он спохватывается и переводит взгляд на разобранный механизм передачи.
— Я понятия не имею, что происходит в Корпорации, но такое чувство, будто у Шинры началась паранойя. Это для всех плохо, Зак.
Зак трёт тыльной стороной ладони лоб; на виске остаётся смазанная чёрная полоса.
— Для Клауда хорошо, — неожиданно выдаёт он. Клауд смотрит на него в упор. — Он же у нас из провинции, ему в Мидгаре дышать нечем. Я точно знаю, я же из Гонгаги. Знаешь, как тяжело после зелени бетонной пылью давиться? А здесь — другое дело. Свежий воздух...
— Зелень, — тихо тянет Клауд и кивает на зарешеченное окно, за которым второй день не утихает снежный буран.
Зак на автомате смотрит туда же, затем на Клауда, а потом начинает давиться смехом.
Клауд забирается чуть ли не по плечи в нутро снегохода, пряча улыбку, и уже оттуда слышит знакомое мягкое фырканье.
***
Без Зака в гараже слишком тихо. Каждое позвякивание железок отдаётся по углам и под тёмным высоким потолком. Клауду не по себе, когда он приходит сюда в одиночку — старые снегоходы кажутся безнадёжно мёртвыми, хотя их с Заком стараниями большинство этих машин ещё вполне резво бегает.
Откручивая болты, Клауд думает, что миссия Зака должна продлиться неделю или чуть больше. А значит, почти сразу после его возвращения им нужно будет отправляться в Мидгар.
Сперва Клауду крошечная база на снежном склоне казалась невыносимо скучным местом. Здесь ничего не происходило — совсем как в Нибельхейме. Но сейчас он ловит себя на мысли, что остаться ещё на месяц-другой было бы совсем неплохо. Довести, наконец, до ума все снегоходы…
— Не работается? — раздаётся со стороны входа, и Клауд подпрыгивает на месте, крайне неудачно приложившись плечом о кузов.
— Задумался, — поспешно отвечает он, вытягиваясь по стойке, но Сефирот жестом его останавливает. — Зака нет, он…
— На миссии, я в курсе, — спокойно завершает за него генерал, обходя груду бесполезных деталей посреди прохода. У Зака свои представления о порядке в гараже. — Продолжайте работу.
Клауд успевает добраться до подвески, когда генерал возвращается в измазанной машинным маслом куртке.
— Сегодня за инструменты дерёмся мы с вами.
— Можно найти второй комплект, — предлагает Клауд, глядя, как Сефирот подворачивает рукава.
— А вы знаете, где Зак его держит?
— Нет, — признаёт Клауд, и Сефирот чуть усмехается:
— Он его специально прячет.
Клауду становится любопытно. Генерал верно расценивает его взгляд:
— Кажется, у них с наставником была такая традиция, — Сефирот размышляет секунду, потом поясняет: — Точнее, Зак этим пользовался, чтобы разговорить Анджила. Когда только-только стал стажёром. И теперь, думаю, он отрабатывает этот приём на мне.
Клауд смотрит на него во все глаза, пока Сефирот, сощурившись, что-то выискивает вокруг себя.
— Крестовая?..
Клауд спохватывается:
— У меня.
Теперь ему безумно любопытно, действительно ли методика Зака работает.
Не вся правда, 3295 слов
Название: Не вся правда
Пейринг/Персонажи: Сефирот/Клауд, Зак, Ценг
Категория: слэш
Жанр: драма, романс, юст, смарм
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Выбор имеет смысл даже тогда, когда будущее предопределено.
Дышать тяжело. Ощущения такие, будто в воздухе — раскалённая острая пыль, и с каждым вдохом она раздирает воспалённое горло.
На краю сознания мерцает мысль, что дело именно в воспалении. Воздух ни при чём.
Временами Сефирот знает, что он в своей палатке — когда голова проясняется. Затем снова тонет в галлюцинациях, где воспоминания мешаются с кошмарами.
Огонь, много огня, холодное лезвие меча вспарывает грудь. Огонь и холод. Генезис на Айсикле?
Генерал смеётся — мысленно, в бреду, — своим дурацким ассоциациям.
Усилием воли — вернуться в реальность; подушка слишком низкая, отчего голова неудобно запрокинута; шее больно, глотать почти невозможно.
Звон склянок вызывает новую вспышку бреда: пробирки в держателе, затем — в руках у Ходжо; ядовитая зелень застилает глаза, Сефироту больно, и тело не слушается. Усилие — движение…
— Чёрт! — восклицает кварцевая лампа почти знакомым голосом, когда ему удаётся взмахом руки обрушить колбы на пол.
— Что здесь?.. Клауд?
Это голос Зака. Фэйру не место в лабораториях.
Это не лаборатории, напоминает себе Сефирот, это его палатка в лагере, в Вутае.
— Всё в порядке, — нет, голос всё же знакомый. — Генерал выбил лекарство у меня из рук.
Полигон, на который завезли несколько десятков тварей, теперь покрыт их телами и рассечёнными Масамуне железобетонными блоками, которые раньше были дорожным покрытием. Сефирот стоит рядом с Ходжо по стойке смирно. Высокая светловолосая женщина — у неё неприятный взгляд, и её зовут Скарлетт, — кивает в такт докладу о разрушающей способности «нового поколения солдат».
Сефирот перекатывает голову, приоткрывает глаза.
Зак — размытое пятно, в интонациях слышна улыбка, — заявляет:
— Перестань буянить.
Это он о пробирках, видимо. В смысле, о лекарстве.
— Давно я?.. — спрашивая, Сефирот с усилием сглатывает — это вызывает новый приступ боли.
— Четвёртый день. Завтра пойдёшь на поправку, я у врачей спрашивал.
— Они не знают, — возражает Сефирот, делая глубокий вдох.
Откуда им знать? Благовония в вутайском храме ни на кого больше не подействовали. А вот он свалился через десять секунд. Прямо на мозаичный пол, с конвульсиями. И до сих пор лежит с лихорадкой.
Раньше его могли вывести из строя только инъекции Ходжо.
— Вам уже лучше, — Сефирот вспоминает, что это кадет, Клауд Страйф. Почему он знает имя кадета? — Вы раза четыре приходили в себя. Минут на десять-пятнадцать.
Вот и ответ.
— Что вы здесь делаете, Страйф?
— Вы уже спрашивали…
Зак перебивает:
— Это я велел Клауду здесь побыть. На мне лагерь, между прочим, пока ты тут отдыхаешь. Можно было оставить тебя у докторов…
— Не надо.
— Вот и я так подумал, — хмыкает Зак.
Сефирот пытается сфокусироваться на его лице. Всё плывёт, и кажется, что оно в крови.
Он никогда не видел Зака в крови. А сейчас бои не идут.
— Зак, — говорить больно, но надо, пока не забыл. Пока не стёрлось очередными галлюцинациями, — сможешь меня убить?
— Что?!
— Когда-нибудь. Если ослушаюсь приказа. Или сойду с ума.
Жёсткая тёплая ладонь ложится на лоб. Зак мягко произносит:
— Лучше отдохни. У тебя жар, Сеф.
Он знает, что у него жар. Ему нужен ответ.
— Кадет?..
— Ещё ему на мозг покапай! Анджила будешь о таком спрашивать, или Генезиса, когда вернутся — вот они тебе ответят!
— Кадет, а вы?
— Клауд, не слушай его!
— Я знаю, Зак, — обыденно и спокойно отзывается Страйф. Сефирот отмечает неуставное обращение. — Всё нормально. Подвинься, нужно дать ему отвар.
— Уже ухожу. А ты спи и не пугай кадетов! — это ему, Сефироту. Кажется, Страйф тихонько хмыкает.
Голову он придерживает осторожно, а от прохладного кисловатого отвара перестаёт гореть нёбо и язык. Когда Страйф отставляет стакан и подтягивает подушку повыше, Сефироту удаётся сфокусировать взгляд на его лице.
Слишком молодое, слишком честное. И безошибочно — то.
— Вы меня убьёте, — удовлетворённо произносит генерал, глядя кадету в глаза.
Страйф отвечает еле слышно:
— Я знаю. Вы мне уже об этом рассказали.
***
Зак отключается у самого штаба. Клауд, проклиная всё на свете, с трудом взваливает его на плечо. Первый пролёт лестницы окончательно его изматывает, хотя он и так последний час держится только на адреналине.
Клауд молится, чтобы генерал был у себя. Рана Зака не слишком серьёзная, но крови он потерял порядочно, и, кажется, заработал сотрясение мозга. До лазарета Клауд его уже не дотянет, придётся будить остальных…
— Страйф?
Клауд тяжело дышит, опираясь рукой на перила и придерживая другой Зака. Генерал — в домашней одежде, не в форме — спускается к ним, шагая через ступеньки.
— Он сказал, чтоб мы шли к вам. Не в лазарет.
— Давайте, — генерал принимает тяжёлое тело так, будто не чувствует веса. Клауд с усилием заставляет себя распрямиться — ему тоже досталось. — Идёмте. Что случилось?
— Партизанский отряд, — Клауд чувствует себя виноватым, потому что они с Заком должны были услышать бойцов раньше. В конце концов, они были в разведке, и это их обязанность — замечать засады. — Пятеро.
— Мертвы?
— Все.
В комнате генерала Клауд первым делом подходит к столу, аккуратно и быстро сворачивает карту, вопросительно кивает на бумаги.
— На пол, — подтверждает Сефирот.
Листы с шорохом разлетаются по комнате, когда Клауд сметает их одним движением. Сефирот сгружает Зака на стол, пристраивая на спинке стула его ноги в заляпанных засохшей тиной сапогах.
— Рёбра, — произносит Клауд, но генерал отмахивается:
— Вижу. Аптечка в шкафу.
Перебои с поставкой материи мало сказываются на жизни лагеря, пока не идут бои. А уже полтора месяца погода не боевая — из-за постоянных дождей дороги превратились в хлюпающее месиво. Но мелкие стычки всё равно происходят. Несколько минут после окончания драки Клауд просто стоял и растерянно смотрел, как Зак, морщась, ощупывает то рану на боку, то затылок. Клауду просто не приходило в голову, что делать дальше — когда материи нет, а до лагеря четыре километра по бурелому.
А потом Зак шумно выдохнул, внимательно посмотрел на него и велел доставать перевязочный пакет.
Пока Сефирот выкладывает из ящика с красным крестом бинты, пинцет и антисептик, Клауд приносит из ванной таз и снимает с печки ещё горячий чумазый чайник.
— У вас тоже нет материи? — в это Клауду трудно поверить.
Генерал мельком смотрит на него и возвращается к изучению шишки на голове Зака:
— Есть, но слабая. На рёбра, — кивок на задранную безрукавку, — точно не хватит, надо зашивать. Пусть пока полежит без сознания. Вы когда-нибудь ассистировали при операциях?
— Нет, — Клауд кашлем прочищает горло, надеясь, что получается незаметно. Сефирот еле слышно хмыкает:
— Значит, будете учиться. Тут осколок между рёбрами.
— У них были гранаты, — кивает Клауд, разглядывая свои ладони. — Наверное, мне надо их вымыть, — неуверенно предполагает он, потому что Сефирот уже натягивает полупрозрачные медицинские перчатки.
— Как хотите, — пожимает плечами генерал. А потом поднимает голову и коротко, ярко улыбается, отчего Клауду сразу становится спокойнее: — Вообще-то вы просто будете держать фонарь. Мне нужен нормальный свет.
Клауд непонимающе смаргивает, а потом до него доходит, что ему самому ничего не надо резать или сшивать — и вместе с облегчением он испытывает стыд. Он солдат и обязан уметь обрабатывать раны, — но это же Зак.
Клауд знает, что всё будет хорошо, но ему дико, до одури хочется, чтобы Зак прямо сейчас поднялся, рассмеялся и перестал быть таким бледным.
— Фонарь там, — намекающе машет рукой Сефирот в сторону рюкзака — и Клауд срывается с места, меньше всего желая задерживать его и дальше.
Доставая стандартный походный фонарь, он спиной чувствует взгляд генерала.
Сефирот уверенно раздвигает края раны, перетягивает какой-то сосуд и вытаскивает зазубренный кусочек металла, и Клауд понимает, что свет вовсе не нужен. Такое впечатление, что Сефирот может делать это на ощупь: пальцы двигаются с хирургической точностью.
С другой стороны, уйти, не убедившись, что Зак в порядке, Клауд бы не смог.
— Что-нибудь полезное узнали? — внезапно интересуется Сефирот, уже накладывая швы.
— Не успели, — Клауд старается, чтобы голос не звучал виновато. — Только наметили пару бродов и тропу через болота.
— Лучше, чем ничего, — кивает Сефирот, стягивая перчатки. Затем вынимает из аптечки контейнер с материей, достаёт нужный шарик.
На произнесённое заклинание Зак реагирует мгновенно — недовольным стоном:
— Голова!
— На месте, — успокаивает Сефирот, складывая лекарства.
— Лучше бы её там не было, — Зак приподнимается на локтях; на взгляд Клауда, шутка абсолютно не смешная.
— Очевидно, ты бы не заметил разницы, — сухо отзывается генерал. — Как ты пропустил засаду?
— Не услышал за ветром, — извиняющимся тоном отвечает Зак. И корчит жалобную физиономию: — Но мне же всё равно положено обезболивающее?
Сефирот глядит на него оценивающе:
— Так на столе и заночуешь?
— А у тебя были планы на этот стол? — изображает удивление Зак. — Зачем он тебе нужен? Подумаешь, стол какой-то…
Сефирот беззвучно смеётся, и Клауд тоже не может сдержать улыбки. Генерал подзывает его жестом.
— Переползай на диван, — говорит он Заку, подставляя плечо; Клауд поддерживает с другой стороны. Зак шипит и дёргается:
— Сеф, ты сколько швов наложил, десять?!
— Пятнадцать, — генерал невозмутим, как вутайские статуи, — чтобы наверняка. И к рёбрам приметал.
— Оно и чувствуется! — кряхтя, Зак стаскивает с себя сапоги и укладывается на узкий диван. Клауд наблюдает, отойдя к стене, как Сефирот ловко набирает лекарство в шприц.
Зак вытягивает руку и смотрит на Клауда:
— А ты как?
— Нормально, — Клауд пожимает плечами, — я же цел.
Но Зак уже спит.
Несколько минут и Клауд, и генерал молча на него смотрят, потом Сефирот оборачивается:
— Разведмиссия провалена. Пойдёте завтра во вторую проводником.
Клауд выпрямляется:
— Есть.
Генерал разглядывает его пару секунд.
— Вопросы, кадет?
Клауд колеблется мгновение.
— Почему вы не любите лазарет? Вы с За… лейтенантом Фэйром?
Взгляд Сефирота становится жёстче, Клауд тут же жалеет, что вообще открыл рот. А потом лицо генерала становится прежним, и он спокойно произносит:
— Идите отдыхать, кадет.
Клауд резко выдыхает, кивает и в два шага подходит к двери, когда Сефирот его окликает снова:
— Завтра на миссии, — Клауд оглядывается — генерал выглядит так, будто принял какое-то непростое решение, — расскажу.
***
Разрешение войти следует спустя секунду после того, как Сефирот стучит в дверь. Он не заходит — только заглядывает — и спрашивает:
— Найдётся время?
Ценг отрывает взгляд от монитора, мимолётно приподнимает бровь, выражая удивление:
— Само собой. Не знал, что ты в Мидгаре.
Сефирот прислоняется плечом к косяку, дожидаясь, пока Ценг положит бумаги в сейф.
— Я прилетел вертолётом. На пару часов — кое-что объяснить Скарлетт и Хайдеггеру, — Сефирот надеется, что по его голосу нельзя определить характер эмоций, вложенных в объяснения. В любом случае, лицо Ценга остаётся невозмутимым. — Сразу после разговора с тобой отправляюсь обратно.
Он умолкает на время, пока Ценг запирает кабинет. В коридорах на этаже Турков людей всегда полно: посыльные, сотрудники, возвращающиеся с каких-то миссий — Сефирот уверен, что не хочет знать, с каких именно, ему хватает своих, — и Ценг несколько раз отвечает на приветствия, даже не оборачиваясь.
Ближайшая к кабинету Ценга дверь ведёт на просторный балкон, который когда-то был вертолётной площадкой.
— Что-то случилось? — интересуется Ценг, открывая ключ-картой доступ к лоджии.
Они стараются не беседовать внутри Шинра-билдинг. Эту традицию начал Ценг, и Сефирот не спорит с ним. Насчёт жучков Турки осведомлены лучше, чем кто-либо.
— В определённом смысле, — отвечает Сефирот. — Или случится.
Ценг проходит к перилам, опирается о них локтями и смотрит на город. Сефирот становится рядом с ним, почти зеркально повторяя позу.
Вечером Мидгар обретает цвета — точнее, только один, как верно подметил однажды Генезис, — зелёный. Цвет Лайфстрима и реакторов. Ценг молчит несколько минут, и Сефироту слышно, как глубоко и медленно он дышит. По такому дыханию всегда безошибочно можно узнать очень хладнокровных людей — или воинов, которых готовили с детства.
Сефирот ждёт. Он знает, что Ценгу это нужно — переключиться с кабинетного настроя.
— Я слушаю, — наконец, произносит Ценг.
— Данные о работе лаборатории, — коротко отзывается Сефирот.
— Это сложно.
— Знаю, поэтому и прошу тебя.
— Конкретика?
— Несколько месяцев назад во время тренировки я ранил Генезиса.
Ценг кивает:
— Помню.
Сефирот смотрит на него в упор:
— Ты в курсе?
— Вы разнесли тренинг-комнату. Ты думаешь, это не повод для создания отчёта безопасности?
— Риторический вопрос, — хмыкает Сефирот. В самом деле, можно было догадаться. — Генезиса лечит Холландер. Я знаю, что Анджил несколько раз сдавал кровь для переливания.
— И что тебя беспокоит? — пожимает плечами Ценг.
Сефирот не отводит глаз:
— Генезис говорит, что рана — просто царапина. Холландер на все мои расспросы отмалчивается. А Анджил сам ничего не знает. Ценг, царапину залечили бы материей за считанные секунды.
Ценг склоняет голову, едва заметно щурится, анализируя информацию.
— Это странно, — соглашается он в итоге. — Считаешь, Холландер как-то использует Генезиса для своих экспериментов?
Сефирот снова смотрит на город в зелёных отсветах.
Объяснить будет сложно. Но стоит попробовать. Ценг должен знать больше остальных.
— Мне не нравится его состояние, — неохотно говорит Сефирот, — и есть кое-что ещё. Но это прозвучит странно.
Ценг еле слышно хмыкает. Сефироту не нужно видеть его лицо, чтобы знать, как он улыбается одними глазами.
— Это интригует. Я ни разу не слышал от тебя ничего странного.
— Расширишь свой опыт, — сухо отвечает Сефирот. Потом разворачивается спиной к городу, чуть откидывается назад, ощущая, как жёсткая труба перил врезается в спину. Теперь прямо перед ним — серая бетонная стена в мелких трещинах. — Шесть недель назад мы заняли небольшую деревню. Люди ушли из неё до нашего прихода, судя по всему, буквально за несколько часов.
Взгляд Ценга ощущается мягко, но тревожаще. Слишком пристально.
— Мы зашли в храм, — продолжает Сефирот, пытаясь вспомнить детали. — Там ещё дымились какие-то благовония. Не знаю, что это было, но через несколько секунд я потерял сознание. У меня начался припадок. Меня вытащили наружу за минуту или быстрее, но я провалялся бревном почти неделю. Раньше ни один яд не мог меня уложить дольше, чем на тридцать шесть часов. У меня слишком быстрый метаболизм.
Сефирот мельком смотрит на Ценга — тот не выглядит удивлённым.
— Ты можешь сказать, что это было?
Ценг перебирает пальцами, будто растирая что-то между ними.
— Ты помнишь запах?
Сефирот морщится:
— Очень горький, почти невыносимый. Хотя Зак потом говорил, что пахло едва заметно. Обычным дымом. И чуть-чуть — ягодами.
Задумчивый кивок Ценга обнадёживает и напрягает одновременно.
К сожалению, в электронной базе данных Шинра информации о вутайских отравах, действующих исключительно на генералов, не нашлось.
Лучше уж спрашивать Ценга, чем Ходжо.
— Это травяной сбор. Используется в нашей культуре в некоторых обрядах, — Сефирот отстранённо фиксирует это «в нашей». — Применяется для защиты от злых духов… — Ценг делает паузу, а Сефирот кривит губы:
— Тогда всё ясно. В Вутае меня им и считают.
Ценг неопределённо качает головой:
— А ещё — для общения с духами добра. Этот сбор действует на всех по-разному. Большинство даже запах еле различают. У других начинаются судороги. Их считают одержимыми. Третьи входят в транс на несколько дней. Эти люди считаются способными к шаманству.
Сефирот приподнимает бровь:
— И что это значит в моём случае?
— Зависит от того, во что ты веришь, — легко и не раздумывая отвечает Ценг. Сефирот морщится вторично — и от его слов, и от резкого холодного порыва ветра.
— Я ни во что не верю, Ценг. Мне в лабораториях не привили понятие веры.
Ценг еле слышно смеётся, но веселья в его интонациях не слышно:
— Думаю, Ходжо и его лаборанты смогли бы найти научное объяснение припадкам у одних людей, трансу у других и совмещению реакций у тебя.
— Ценг.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спокойно спрашивает Ценг, глядя прямо на него.
Сефирот молчит довольно долго.
— Что это был просто бред, например.
Тёмные глаза непроницаемы.
— Ты пролежал в беспамятстве неделю и пришёл ко мне, чтобы выяснить, как лечат Рапсодоса. Извини. Я не скажу, что это был просто бред.
Что ж, стоило попытаться.
— Это плохо, — довольно равнодушно комментирует Сефирот, глядя через плечо на Мидгар.
— Ты видел его? Генезиса? В бреду?
— Проще сказать, кого я тогда не видел, — признаётся Сефирот. И добавляет, помолчав: — Видел кадета, который меня убьёт. Он меня как раз выхаживал, пока я был в лихорадке. Друг Зака.
— Страйф, — понимающе кивает Ценг. — Он иногда приходит с документами от Фэйра.
— Он самый.
В голосе Ценга сквозит лёгкое любопытство:
— Что будешь делать? Убьёшь его первым?
Сефирот отвечает оценивающим взглядом.
— Буду тренировать. Чтобы у него получилось.
— Даже так, — нейтрально произносит Ценг. Без вопросительных интонаций.
Сефирот глубоко вдыхает:
— Как на тебя подействовал это сбор?
Он знает ответ раньше, чем Ценг отзывается:
— Я из тех, кто мог бы быть шаманом.
— И что ты видел?
А вот это Сефирота крайне интересует.
Ценг отвечает не сразу.
— Я видел, как отказываюсь от обучения в храме. Как становлюсь воином. И как перехожу на сторону врага.
— Даже так, — усмехается Сефирот.
Ему трудно поверить в духов и предсказания будущего. Но он привык принимать к сведению любую информацию.
— Узнай, что сможешь, о Холландере и Генезисе, — просит он, отталкиваясь от парапета.
— Разумеется, — кивает Ценг. По нему видно, что он хочет сказать что-то ещё, и Сефирот стоит рядом, даёт ему время подобрать слова. — То, что ты видел, — медленно начинает Ценг, — это итог, к которому можно прийти разными путями. И некоторые из дорог могут стоить любого итога. Или, наоборот, ты видел путь, который приведёт к чему-то немыслимому.
Сефирот даже на расстоянии чувствует, что впервые с начала их разговора Ценг позволил эмоциям взять верх.
— То, что ты видел — правда. Но не вся.
Кожа перчаток привычно поскрипывает. Сефирот неторопливо натягивает сперва одну, затем вторую.
— Я уже понял.
Пожалуй, Ценгу роль служителя храма подошла бы куда лучше, чем роль сотрудника службы безопасности корпорации Шинра.
— Хорошо, — Ценг кивает, похоже, скорее самому себе. — Страйф — мальчишка. Не дай ему стать убийцей слишком рано.
— Попытаюсь, — Сефирот говорит это очень серьёзно. И протягивает руку на прощание: — До встречи.
— Уверен? — спрашивает Ценг, не глядя на него.
— Да, уверен.
Ценг отвечает на рукопожатие, замечая напоследок:
— Я рад этому.
Сефирот поднимается на площадку, где его уже ждёт вертолёт, с отчётливым ощущением, что Ценг был совершенно искренен.
***
Самое смешное — и страшное — в том, что Страйф, очевидно, просто принял всё, как должное. Он не задаёт вопросов, не удивляется, когда Сефирот передаёт через Зака время и место, не опаздывает, не обращает внимания на синяки от тренировочного меча. Вот у Зака вопросы имеются. Сефирот отшучивается, что благодаря Фэйру Страйф наверняка будет влипать в неприятности чаще других. А значит, стоит его натаскать, раз уж самому Заку лень.
Это, кстати говоря, неправда.
Хорошо ещё, что Зак забыл, о чём Сефирот твердил во время болезни.
Страйф помнит. Сефирот видит это по прозрачным синим глазам, по тому, как безропотно он отрабатывает каты. Это вызывает слабое чувство вины — в конце концов, Ценг может ошибаться. И бред был просто бредом.
А даже если нет, то формировать у Страйфа привязанность — самое жестокое и подлое, что только можно придумать. Хотя он уже и так старается не смотреть генералу в глаза дольше пары секунд, костенеет при физическом контакте и пытается контролировать мимику.
Сефирот видит всё, но медлит с решением, пока из Мидгара не приходит приказ.
— Меня отзывают, — бросает он Заку, едва зайдя в штабную палатку. — Ты едешь со мной.
— Наконец-то! — счастливо выдыхает Зак и продолжает говорить что-то о родной казарме, но Сефирот не слушает.
Страйф смотрит ему прямо в глаза, упрямо, не по уставу. Смотрит минуту, полторы…
Переложить решение на него в такой ситуации — вот что самое подлое и жестокое. Но правда в том, что Страйф уже решил. Наверное, ещё тогда, отпаивая командующего отварами. Только Сефирот не заметил.
Он обещает себе впредь быть внимательнее.
— Страйф.
— Так точно.
— Полетите с нами.
— Так точно, сэр.
***
В Мидгаре время идёт быстрее — слишком много дел. Воспоминания о Вутае, о боях с людьми, которые не умеют сдаваться, о раскисших дорогах и влажном запахе тропической листвы стираются. Воспоминания о том, что он видел в бреду, тоже тускнеют.
Тренировать Страйфа он продолжает скорее по привычке. И ещё, возможно, потому, что Клауд — талантливый ученик.
Каждый раз они доходят до лифтов молча, и так же молча кивают друг другу на прощание — им на разные этажи. Пока однажды Сефирот не приостанавливается у запертой двери и не произносит неожиданно для себя самого:
— Были когда-нибудь на внешних площадках Шинра-билдинг?
Страйф мотает головой, глядя чуть исподлобья.
Этот балкон не похож на тот, где Сефирот обычно разговаривает с Ценгом. Он меньше и обшарпаннее. Зато здесь почти не чувствуется ветер.
Клауд медленно подходит к парапету, заглядывает вниз, крутит головой. Потом тихо произносит:
— Сверху и ночью он красивее, чем снизу и днём.
Сефирот кивает, хотя всё ещё стоит у двери, и Страйф не может его видеть.
— У меня дома, — начинает Клауд после нескольких минут тишины, — в Нибельхейме, тоже есть реактор. Но он не работает. В сам реактор доступ гражданским закрыт, но я пробирался в заброшенные здания рядом с ним…
Страйф рассказывает ровно, изредка переводя дыхание. Сефирот смотрит то на его растрёпанную макушку, то на ядовито-зелёный город, и сейчас он знает абсолютно точно, что Клауду придётся его убить. Однажды.
В какой-то момент Сефирот кладёт руки на плечи Клауду — тот запинается, умолкает, — осторожно притягивает ближе.
В какой-то момент это грядущее «однажды» потеряло всякое значение.
Сефирот думает о том, что сказал Ценг — что некоторые дороги стоят любого исхода, — чувствуя сквозь два слоя одежды, как бьётся сердце Страйфа. Спокойно и ровно, как у человека очень хладнокровного. Или как у того, кто с детства готовился быть воином.
Непослушные чужие волосы щекочут скулу и шею. Сефироту приходит в голову ещё один вариант.
Так ровно может биться сердце человека, который точно знает своё будущее, и который сумел его принять.
@темы: видео, FF-7, фанфики, творчество-моё
срочно всё сохранять и перечитывать холодными ночами с кружкой глинтвейна
Если не ошибаюсь, на РСИЯ ваш фик взял "серебро"?
Koshka-Varezhka, и тебе спасибо)
угу, "Причины и следствия". Честно говоря, из моих/соавторских фиков я сама там болела всё же за "8 миль"... но упс) правда, шестое место тоже ничего, учитывая степень АУшности и, эмм, отдалённости от ФФ вообще и в принципе)))) и темпа, в котором мы это писали
— Пятнадцать, — генерал невозмутим, как вутайские статуи, — чтобы наверняка. И к рёбрам приметал. Хотя у меня большие сомнения, что генерал мог знать слово "приметал"
Если вдруг генерал услышал это слово и оно его очаровало, ну мало ли, такое возможно, то оговаривайте это в тексте. Потому что иначе это выглядит по меньшей мере странно. Не так странно, как коса под пиджаком, но странно
"Приметай" - профессиональный термин швеи, городской швеи - послушай, я - не швея, я даже штопаю через пень-колоду. И трудов у меня в школе не было. Тем не менее, я это слово тупо из литературы знаю)
Я понимаю, о чём ты говоришь. Если Сефирот (и Анджил с Генезисом) скорее солдаты, то он скажет "и к рёбрам пришил". А у меня, получается, они слегка чрезмерно начитанные... В общем, не знаю. Мне кажется, это всё-таки вопрос хэд-канона. Я и Генезиса как генетика в анамнезе воспринимаю, что тут ещё сказать)
Я даже не возражаю, что Сефирот может знать это слово, если оно тебе так чем-то дорого. Тем более, что он в тот момент стебётся над Заком. Но для наблюдателя, Клауда, который происходит из маленького городка, это должно выглядеть странно. И употребление этого слова надо обосновать в тексте, хотя бы мельком. По идее генерал, который вырос в лаборатории, знает много странных слов, это нормальный словарный запас он пополнял от Анджила и Генезиса. Ну, теоретически, конечно.
Насколько я помню, в каноне Анджил был из семьи небогатого фермера, а Генезис - из богатой семьи, имевшей отношение к торговле и вроде бы местечковой политике? То есть я не утверждаю, что они по большей части солдаты. У них не солдатское детство, а самое обычное. И запас слов соответствующий. Кстати, что Генезис, что Сефирот могут быть излишне начитанными, Анджил этого никогда не проявлял. В игре
Мне вот очень интересно, что творится в голове генерала при его детстве и образе жизни... У меня оба родителя химики, так моими первыми и любимыми игрушками были всякие химические лабораторные штуковины - колбочки, стеклянные палочки, пробирочки и прочее. А Сефирот, который вырос в лаборатории в Мидгаре? Во что мог играть ребёнок в генетической лаборатории? Блин, это такой простор для фантазии
сказать честно, мне просто не нравится, как там звучит слово "пришил". Строчкой выше идут "швы", и постоянные ш-ш-ш меня чисто в плане благозвучия бесят)
в каноне Анджил был из семьи небогатого фермера, а Генезис - из богатой семьи, имевшей отношение к торговле и вроде бы местечковой политике? - это с одной стороны. Да, Анджил из фермерской, Генезис - из семьи мэра. Но при этом их матери - бывшие учёные и подопытные, а Генезис, если мне память не изменяет, в каком-то из канонных источников называется участником проекта по выведению банорских яблок (и когда успел?.. в общем, там спорный момент с таймлайном, а я не могу найти, у кого об этом рассказывалось
Но от этих двоих можно вообще чего угодно ждать)
А Сефирот, который вырос в лаборатории в Мидгаре? Во что мог играть ребёнок в генетической лаборатории? - не уверена, что он вообще играл. Я бы предположила, что первой его "игрушкой" стала Масамуне...
UPD:
Ан-нет, не к выведению яблок, к созданию сока из этих яблок - вот к чему был причастен Генезис)
www.diary.ru/~rianonel/p134646821.htm
Спасибо за отзыв